раздирал их в клочья, и Перевоплощенный валился вниз… Конечно, некоторым везло, они не разбивались ни на острых ребрах ледяных глыб, ни на твердой коре наста, им – о счастье! – удавалось упасть в рыхлый снег и спастись. Потом они ползали вместе с личинками, пока не встречали себе пару – такую же чудом уцелевшую Перевоплощенную… И тогда вместо брачного полета они совершали брачное пресмыкание, выкапывали пещерку и заводили семью… Вот это мои ученики видели, это они знают, в это верят, а я пытаюсь убедить их, что все же мир не кончается промороженными тучами, что есть за ними небо и солнце, свет и тепло… Что ж, они дети, им так хочется чуда, они слушают и порой даже верят, на мгновение, как в волшебную сказку. И я рассказываю – пусть не верят, но знать должны: рано или поздно придет весна – или хотя бы оттепель…
Я рассказываю, а совесть мучит меня, потому что в нашем мире никто не знает, когда будет весна. А почему так, я рассказываю лишь тем немногим, кто станет учителем, как и я, – этим приходится узнать многое и поверить без доказательств, и потому я отбираю их с осторожностью и тщанием. Нелегко найти способных к абстракциям и игре ума, готовых усвоить, поверив на слово, понятия «звезда», «планета», если я сам в жизни ни видел ни солнц, ни светлых точек в ночном небе. Мне остается убеждать их собственной верой. Счастье, что хоть иногда это удается. Как все же тяжело! Нет, мне никто не мешает впрямую, меня не преследуют, не пытаются диктовать, но я один на всю округу говорю: «Солнце, свет, тепло, небо»… А что они слышат дома? В лучшем случае: «Не высовывайся! Нет там ни тепла, ни света, лишь холод и леденящий ветер, а главного, пищи, – нет, нету ее там! Не высовывайся, нечего…» И это – в лучшем случае! А не в лучшем? «Нас много, а пищи мало, на всех не хватит. Урви, где сможешь, за соседом следи: чуешь, он гриб нашел – не зевай! Он обжирается, а ты иди кругами, вынюхивай грибницу, заползи вперед. Пока он дожует, ты три утащишь!» И это полбеды. А есть ведь и такие: «Мир жесток, жизнь не прощает, выживает сильнейший. Мы должны продлить свой род – и это право сильных, слабым нечего плодиться, породу портить! Встретишь слабого с пищей – отбери! Не отдаст – убей! И съешь его, не будь слюнтяем, слабый – лучшая пища для сильного. И всегда убей и съешь иного: смотри, как хороша твоя зеленая окраска, как горят на ней красные пятна, а иной? Он сизый! Пятна на нем желтые, как подгнивший гриб, усики вялые и короткие… Встретишь такого – убей и съешь. Это – враг, он совершит полет и уведет твою пару, оставит такое же мерзкое потомство, а что станет с родом?»
Дети, пока они малые и слабые, такого не приемлют: ведь это у них отнимают крохи, и не всегда удается сплотиться слабым против сильного, что ж, такова жизнь, каждый ищет для себя… Поэтому дети против, они мечтают о справедливости, чтобы сильный не мог отнять, чтоб было законом право, а не сила. Но дети растут, набираются сил – теперь уже и они могут у кого-то отнять. Тут и меняются представления о справедливости: «Пока закон мешает отнять у меня – он благо, но если он не позволяет отнимать мне? Подавай другую справедливость: что для меня, то и благо…»
Тяжело с детьми. Они вырастают быстрее, чем я успеваю их учить и воспитывать. Жить вообще тяжело, но видеть, понимать и
Я счастлив. Я провел опыт. Мы с детьми взяли пустой чехол червя-трубочника, твердый и гладкий, насадили его на ось и стоймя закрепили на полозе. А потом вытащили на поверхность. Был ветер, как всегда, был отполированный им наст, ветер шуршал по торчащему вверх чехлу, полоз скользил по снегу, нам становилось все холоднее, озноб охватывал и от ветра, и от непривычного ощущения – ведь мы ехали! И тогда я скомандовал, и дети начали крутить ворот. Заскрипела веревка, восьмеркой охватывающая трубу, та завертелась, начал меняться тон ветра. Дети крутили все быстрее, и полоз все заметнее отклонялся от прежнего направления. Нас сносило! Мы вертели чехол, и появлялась сила, толкающая нас поперек ветра… Так я обрел надежду.
Я живу странно и необычно. Я работаю допоздна, засыпая лишь к утру, думаю и считаю, сравниваю результаты расчета с тем, что показал опыт, и надежда разгорается все сильнее. Это безумие, так много нужно, чтобы надежда сбылась, но она есть, потому что открылся путь.
Наша планета блуждает в системе девяти солнц, маленьких и холодных, среди плотных облаков межзвездной пыли, по извилистой, как червь, орбите. Дни и ночи сменяются сложно и прихотливо, планета вращается то быстрее, то медленнее, часто содрогается под нами, но мы привыкли: снег смягчает толчки, и гибнут немногие. Хуже, когда падают небесные камни. Они пронизывают снег и взрываются, столкнувшись с твердью. Взрыв уничтожает и нас, и пищу по всей округе.
Когда падает особенно большой камень, планета сбивается со своего пути и раньше или позже приближается к какому-то из солнц. Наступает оттепель, тают снега, бурно вскипает жизнь, зелень лезет из всех щелей, талая вода разливается, сколько видит глаз, мы спешим вытащить коконы повыше, куда не достанет половодье, и с нетерпением ждем вылета Перевоплощенных. Вода постепенно впитывается в землю, все больше зелени вокруг, все теплее, в одну ночь все затапливает аромат цветов – и вот разрываются коконы, взмывают в небо радужные крылья, гремит их радостная музыка, льются песни счастливцев, совершающих Полет… Но недолго длится радость – это лишь короткое потепление среди бесконечной зимы, мы все дальше уходим от звезды, на миг обогревшей нас скупым и слабым своим теплом, вновь планета ввергается в облако космической пыли – и сковывает ее мороз…
Оттепель случается редко Я прожил дольше многих, но помню лишь одну, а хватило этого воспоминания на всю жизнь. Мне не надо верить в свет и тепло, я просто знаю, что они бывают, и, надеюсь, это помогает мне убеждать детей…
Часто по ночам, когда мороз проникает особенно глубоко под снег, я зову друга, моего старого учителя, и мы беззвучно переговариваемся: мысли наши летят сквозь снега, мы далеко, но слышим друг друга. Нас могут услышать все, да все и слышат – но не воспринимают: ведь это разговор не о пище…
Я делюсь с ним успехами и надеждами, он осторожен и скептичен, он замечает ошибки, но не останавливает меня, даже не напоминает, как много требуется для осуществления моей мечты, как много зависит не от меня… Это безумно трудно, но это возможно.
Нам нужно одно – стабильная орбита, достаточно близкая к солнцу, чтобы хватило тепла и света. Наши предшественники давно вычислили такие орбиты для каждого солнца и, судя по преданиям, мы не раз были близки к ним. Но что толку, если неизвестно, как удержать планету на орбите…
Теперь это стало понятно.
Если тело вращается в потоке текучей Среды, возникает поперечная сила, которая искажает его траекторию. Наша планета несется сквозь скопления межзвездной пыли – это и есть поток текучей Среды. Планета вращается, и пыль воздействует на нее, отклоняя орбиту. Эти отклонения можно регулировать, меняя скорость вращения планеты – или хотя бы скорость вращения атмосферы. Правда, даже и это нам не под силу. Пока…
А если нас будут миллиарды и триллионы? Если в один прекрасный день все мы по команде поднимемся в воздух и полетим в одну сторону? Мы поднимем ветер. Могучий воздушный поток, который взметет всю атмосферу. И тогда изменится сила, смещающая орбиту. Можно рассчитать, можно выбрать время полета – и изменить путь планеты! Конечно, это будет невероятно трудно, а может, и страшно. Кто предскажет последствия всепланетного урагана? Нас расшвыряет по свету, но крылатый всегда найдет путь домой! Хуже всего придется тем, кто не посмеет подняться в воздух, – их заметут смерчи, засыплют обвалы. Кто-то спасется в подземных пещерах и будет прозябать там всю жизнь. В безопасности – но во тьме и холоде.
Непрост и нелегок путь, но другого нет. Вчера мы не видели и его, мечтали, но знали – невозможно. А теперь путь открылся.
Это осуществимо – если нас будут триллионы. Если мы перевоплотимся. Если мы обретем крылья. Если все поверят. Главное – если поверят.
А для этого нужно долгое тепло. Чтобы сошли снега, распустилась зелень, чтобы пищи стало вдоволь. Чтобы успели вызреть и перевоплотиться многие поколения. Чтобы мы не растрачивали жизни в бесконечных поисках пропитания, чтоб не губили свои души в борьбе за пищу, чтобы никому не приходило в голову отнять, убить, съесть. Чтоб навсегда забыть о таком…
О вечные солнца! Как нужно долгое тепло! Настоящая весна. Подлинное лето. А пока мы видели лишь оттепели.
Оттепель прекрасна, но после нее вновь приходят ветра и морозы, и сердца, чуть отогретые надеждой,
