Неведомые земли и народы Севера[Без иллюстраций]

водь и ижора. Но если принимать догадку Скржинской, то есть если к некоторым именам Иордан прибавлял частицу in, тогда следует читать инаунксы, как выражение «Чудь на (или в) Ануксе». Б. А. Рыбаков увидел в Aunxis — ингров или ижору древних летописей. По нашему же мнению, здесь Иордан попытался передать, вероятно, сильно искаженное при переписке название Ладоги или Олонца, в данном случае не как города, а обширной местности, известной под именами Альдейгьюборг (Aldeigjuborg) или Алаборг (Alaborg), поздних скандинавских саг.

У васинабронков (4) начало слова, как признано всеми, означает название финноугорского племени — весь (современные вепсы), по летописям жившего у Белоозера и в юго-восточной части Приладожья. По мнению Рыбакова, этот термин, с частицей in, охватывает два соседних летописных народа — весь и пермь. По нашему мнению, Иордан в термине Vasinabroncas обозначил название племенного союза северных народов веси и биармов, той же чуди заволоцкой. Причем мы сразу хотели бы оговориться, что не отождествляем Биармию и Пермь, как это делают большинство исследователей, в том числе и Рыбаков.

Также не вызывают сомнения названия следующих народов: меренс (5) и морденс (6), обозначающие летописную мерю, жившую в областях между реками Волгой и Клязьмой и мордву, расселившуюся в нижнем течении Оки и на Волге, в районе Нижнего Новгорода.

Далее не будем останавливаться на названиях других, расположенных южнее, племен, если кого интересует этот вопрос, то отсылаем к книге Б. А. Рыбакова «Язычество Древней Руси».

Но все же пальма первенства разделения названий племен на несколько слов принадлежит известному русскому историку С. М. Соловьеву (1820–1879). В первом томе своей «Истории России с древнейших времен» он указывает, что в искаженных названиях племен Иордана, «можно узнать чудь, весь, мерю, мордву, черемису и, быть может, даже пермь». Под пермью здесь Соловьев подразумевал биармов, так как в примечаниях он показал, как надо читать Иордана в подлиннике: «Thiudos, Vasina, Broncas (Beormas), Merens, Mordens <…>»⁸⁹. На наш взгляд, такие предположения неверны.

Глава 5 ТУЛЕ (ФУЛА) АНТИЧНЫХ И СРЕДНЕВЕКОВЫХ ПИСАТЕЛЕЙ И АВТОРОВ СКАНДИНАВСКИХ САГ

Первооткрывателем таинственного и легендарного острова Туле (Фула), как мы уже знаем, считается ученый астроном и мореплаватель Пифей, обнаруживший его в IV веке до н. э. Прибыв в Шотландию, вероятно, он узнал от местных жителей, что далеко на севере лежит этот загадочный остров. Не исключено, что аборигены Туманного Альбиона рассказали ему легенды и сказания, передаваемые из поколения в поколение, о существовании какого-то огромного куска суши под названием Ultima Thule (Крайняя Туле), расположенного в северных областях Океана.

В Античности всегда существовало это географическое понятие, обозначающее, по представлению древних, крайний северный предел обитаемого мира. О холодных морях, омывающих этот загадочный остров, в то время ходили различные небылицы. Так, по рассказу одного таинственного чужестранца, побывавшего в Карфагене, на расстоянии пяти дней плавания на запад от Британии имеется остров Огигия, а севернее его — три других. На одном из этих трех островов заключен свергнутый бог Кронос. Согласно греческим мифам Кронос во времена Золотого века был царем богов, но затем был свергнут и заключен в подземный мир. Чужестранец подчеркнул интересную особенность этого острова — климат там мягкий и приятный, в течение целого месяца день длится 23 часа, то есть ночи (темноты) почти не было. Кстати, это все очень напоминает описание исчезнувшей Арктиды. Такую любопытную историю поведал во II веке Псевдо-Плутарх в своем произведении «О лице, видимом на диске луны». В фантастическом сочинении другого древнего писателя, Антония Диогена, персонажи видят «чудесные за Туле» места, где 6 месяцев или даже постоянно стоит ночь⁹⁰.

По поводу того, побывал ли Пифей в самом деле на этой Крайней Земле или только передал нам содержание легенд британских племен о существовании мифического острова, среди ученого мира шел многовековой ожесточенный спор. Но, тем не менее, в конце концов в настоящее время среди большинства исследователей укоренилось мнение, что Туле — это реальный остров и Пифей действительно побывал на его берегах. Об этом, как бы подводя итог всем дискуссиям и спорам, констатировала в своей интереснейшей книге «Культура кельтов и нордическая традиция античности»⁹¹ профессор исторического факультета СПбГУ Н. С. Широкова. Она посвятила много лет изучению происхождения и культуры кельтов, кроме того, ею сделан глубокий анализ древних сведений и сообщений о небезызвестном острове Туле.

Записки Пифея о путешествии на Север не сохранились и считаются навсегда утраченными, поэтому основным первоначальным письменным источником о Туле являются тексты Страбона и Плиния Старшего. Конечно, исследователи всегда надеялись, зная о скептическом отношении ученого грека к известиям Пифея, что Страбон не исказил тех сведений, которые он почерпнул из книг путешественника, и они правдиво переданы в труде великого географа.

По словам Страбона, Пифей рассказывал, что Туле, являясь самым северным из Британских островов, «наиболее отдаленной страной», где «летний тропик одинаков с полярным кругом» (Strab., II, 5, 8) и где пригодные для обитания земли имеются «до самых дальних краев вокруг». Что Туле отстоит от мыса Оркан Британии в северном направлении на 6 дней морского пути и находится вблизи какого-то «замерзшего моря» (Strab., I, 4, 2).

В этих местах, по словам Пифея, на расстоянии еще одного дня пути к северу от загадочного острова Туле, кончался реальный и доступный мир. Судя по сообщениям древних, Пифей не ограничился посещением Туле и на протяжении почти целого дня продолжал движение прямо к полюсу. Остановился он только тогда, когда продвигаться вперед стало невозможно — дальше лежало «замерзшее море». Именно здесь якобы имеется нечто странное, похожее на «морское легкое», где — утверждал отважный мореплаватель, земля, море и вообще все как бы висит в воздухе, это «нечто» служит связью всего мира и непроходимо ни для людей, ни для кораблей (Strab., II, 4, 1).

Известный греческий географ и астроном Эратосфен (275–195 гг. до н. э.) не так скептически относился к сообщениям Пифея, как Страбон (который, кстати, очень уважал коллегу- предшественника и при написании своего основного труда часто делал на него ссылки). В своих «Географических очерках» Эратосфен не только не усомнился в существовании таинственного острова, но попытался дать его координаты, вернее географическую широту⁹²:

«От параллельного круга, проходящего через Фулу, которая, по словам Пифея, отстоит от Британии к северу на шесть дней плавания и лежит близко к Ледовитому морю, еще около 10000 стадий».

Эратосфен. Географические очерки.

Тем самым Эратосфен увеличил пригодное для обитания людей пространство до параллели Туле, которую он поместил на полярном круге или близ него.

Но Страбон, как мы знаем, отрицал возможность существования обитаемой земли под столь высокими широтами. Критикуя сведения Пифея о Туле, которые он считал вымыслом, Страбон замечает, что,