Способные составить костяк сил быстрого реагирования, как основы будущей новой армии. Способные в кратчайшие сроки наладить управление и обучить личный состав. Бучу в стране я подниму. На международной арене я найду повод послать всех к гребаной маме с их проектом глобальных сил ЧС.
– Кто-то против?
– Само собой, несогласные имеются. Китай, естественно.
– Уже полдела. Насколько все серьезно?
– Ровно настолько, насколько ты себе представляешь. Если не хуже.
– Сроки?
– Время мы давно упустили. Год. Максимум – два. Либо мы разворачиваем свою систему и начинаем и г р у, или нас ставят раком до конца времен. Если я сейчас получаю твое согласие, через неделю поставлю вопрос на Совете. Через две недели ты будешь в Москве.
– Так меня туда и пустили!
Старостин втянул носом воздух, словно готовился сорваться на крик, но произнес неожиданно тихим голосом:
– Я их всех в их же собственном дерьме утоплю, но ты там будешь через две недели! Слово даю.
Скобарь потоптал озябшими ногами, щелчком отбросил окурок в воду.
– Скажу так. Согласен. Одно условие.
– Говори.
Скобарь переломил стволы, выщелкнул гильзы, сноровисто загнал пару новых патронов. Старостин ждал, наблюдая то за движениями его по-мужицки крепких пальцев, то за топорно сработанным лицом. Козырек фуражки бросал густую тень на глаза, прочитать в них ничего не удалось. На пальцы действовали уверенно и хватко, без малейшего признака дрожи.
– Договариваемся здесь и сейчас, Иван. Силы быстрого реагирования на ЧС я создам. Но не под тебя. Они будут молиться на меня, как эта Джанка будут готовы в огонь и в воду, только прикажи. Но… – Он поставил ружье на боевой взвод. – Первый же приказ давить своих – первая пуля твоя. Вторая мне, чтобы другим не повадно было мундир пятнать. Ясно? Приказ, законный приказ, мы крякнем, но выполним. Только в дерьме больше нас не изваляете, кровь пускать своим мы больше не станем.
– Ты уже стал говорить 'мы', как у нас, в Москве. Там всякий своей кодлой пугает, в одиночку поджилки трясутся. Что скажешь мне т ы , Алексей?
Он приблизился, стараясь лучше рассмотреть лицо Скобаря.
– Молодняк, узнай о нашем разговоре, тебя бы на руках носил и в зад целовал. Но на то я и генерал, чтобы о пацанах думать, пока у них в башках пионерские костры не отполыхали. Мне за тебя договорить, или сам скажешь?
– Ты не дурак, Леша.
– ' Войны не хотим, но к войне мы готовы', так? И с кем, если не военная тайна?
– Время покажет. Но готовься воевать против всех сразу.
– На своей территории? Другого же нам не осталось.
Старостин почувствовал на своем лице тяжелый взгляд Скобаря. Нутром ощутил, дрогнет внутри хоть жилка, выйдет из доверия навсегда.
– Леша, это единственная реальная ЧС, к которой ты должен будешь подготовить войска. Сможешь сделать страну н е о к к у п и р у е м о й?
Скобарь медлил с ответом. Не таясь, думал. Тяжко, с мукой, зная, что ответ может быть только однозначным. Как не ответь, но мосты за спиной сами собой рухнут. В его ремесле нет словес, а есть только команды. Только скажи 'Огонь!', и вылетившую пулю назад в ствол не затолкнуть.
В этот момент прямо над ними в воздухе запели крылья, Старостин только успел вскинуть голову, как близко, показалось, над самым ухом, рванул выстрел.
Утка упала точно между ними, вспугнув Джану. Собака тут же зашлась на все озеро визгливым лаем.
– Вот так! – выдохнул Скобарь. – Мать твою… Понял?!
«Он пойдет. Сам пойдет, до конца, и пацанов своих за собой поведет, – подумал Старостин, невольно залюбовавшись мощной, будто вылепленной из одного куска фигурой Скобаря. – Он сам им завидует, своим пацанам. Им, малозвездным, можно быть безоглядно честными. Это воин, а не служака. Да, я правильно делаю, он мне и нужен. Пойдет! Не за мной, а по своему разумению. За него я спокоен. Пусть и не со мной, лишь бы рядом. Упаси господь от такого врага».
Старостин отодвинул от себя телефон.
'От греха подальше. Наверняка, Филатов сел на телефоны. Не стоит светить Скобаря. Ему и без меня забот хватает. В конце концов, для того и создан рабочий аппарат, чтобы в нужную минуту врубиться на полные обороты. Нет, решил играть, играй, но по своим правилам'.
Старостин потер виски.
– Ну и денек. А завтра будет еще хуже.
Кочубей, молча наблюдавший за ним, заметно расслабился.
– Что?
– Все правильно, Иван. Мы на шаг впереди всех.
– А я чуть не дернулся, да?
Кочубей чуть дрогнул усиками.
Старостин откинулся в кресле.
– Имею право понервничать! Нервы у меня, между прочим, не стальные.
Кочубей покачал головой.
– За твои нервы, Иван, я спокоен. Как бы Филатов не дернулся, вот чего я боюсь. До утра он психануть может. Вот уж кто все теряет, так это он.
– Без приказа Первого?
– Сейчас у них один приказ: 'Спасайся, кто может'! Весь вопрос, когда до него это дойдет.
Старостин выбрался из-за стола, прошел к Кочубею. Тот загодя взял пачку папирос, протянул.
– Спасибо, – буркнул Старостин. Раскурил папиросу, выдохнул вместе с дымом:
– А мы подождем! Нам с тобой уже торопиться некуда.
Кочубей блеснул хитрыми глазками и удовлетворенно кивнул.
