Глава тридцать восьмая. «Господа юнкера, кем вы были вчера?»
Профессионал
Белов с трудом сдержал стон, показалось, в голове разорвалась пуля. Морщась от боли, с трудом поднял веки. Нащупал в кармане коробочки с лекарствами.
— Слышь, командир, притормози у киоска. Воды купить надо.
— Поплохело? — Водитель посмотрел на осевшего в кресле Белова. — Слушай, да ты белый совсем!
— Притормози. Лекарство запить надо.
Машина остановилась у вереницы ларьков. Белов вышел, не стал захлопывать дверь. В ближайшем ларьке купил жестяную банку «Фанты», сковырнул замок, сделал несколько жадных глотков. Колючая струя, защипав горло, немного привела в себя. Он вытряс на ладонь таблетки, отправил в рот, запил водой. Оглянулся на машину.
Частник, которого он поймал рядом с клубом, азартно собачился с водителем красного «опеля». Тому, судя по жестам, приспичило прижаться к обочине именно в этом месте. Частник, хоть и водил ветхий «жигуленок», на крутизну иномарки плевал, жестикулировал и сыпал непечатными выражениями без всяких комплексов.
«Может, сменить его? — Белов незаметно огляделся по сторонам, станция метро всего в сотне метров, „наружки“ в таких местах просто немерено. — Ладно, обойдемся. У клуба, как полагается, в первую же машину садиться не стал, этот был третьим».
Вернулся к машине, кряхтя, занял свое место. Водитель долго усаживался в свое кресло, продолжая ворчать:
— Понакупали машин на свалках, теперь думают, что круче их никого нету! Вот откуда у щенка бабки на иномарку? Я полжизни на эту колымагу копил, по винтику ее перебираю. Слушай, а ты как? — Он повернулся к Белову.
— Полегчало.
Водитель облегченно улыбнулся.
— Слава богу, а то я даже испугался. — Он осторожно вырулил со стоянки. — Мужик ты вроде крепкий, а так повело. Сердце, что ли?
— Все сразу, — нехотя ответил Белов.
— Экология! — авторитетно поставил диагноз водитель. — Мне так врачиха сказала. У младшей дочки температура была под сорок, сопли ручьем, вызвали участковую. Пришла под вечер, посмотрела горло и говорит: «Экология. А что вы хотели, мамаша? Вот мой сын вчера на рыбалку ходил, принес одноглазую рыбу без плавников. Все мутируют, и мы — мутируем. Так что не волнуйтесь, все с вашим ребеночком в порядке». Прикинь, а? — Водитель первым захохотал, выставив крепкие зубы. — Диагноз, блин, — экология!
Белов усмехнулся, пристроил голову так, чтобы обдувало сквозняком из окна. Поддерживать веселый треп не было ни сил, ни желания.
— Значит, на Таганку? — уточнил водитель.
— Да.
Белов закрыл глаза, таблетки уже начали действовать, голова осталась тяжелой, но боль притупилась, уже не рвала череп на части.
Службой безопасности «М-банка» установлен и взят под контроль объект «Белый». В настоящее время движется в район Таганской площади на оперативной машине СБ банка.
Среди адресов вероятного появления объекта «Белый» в районе Таганской площади установлен творческий центр «Сигма» (ул. Ульяновская, д.34), где находится студия Ладыгиной А.В. — дружеской связи «Белого». Адрес взят под контроль моими сотрудниками, в настоящее время Ладыгина (присвоен псевдоним «Белка») находится в адресе.
Группа наружного наблюдения сообщила, что десять минут назад в адрес вошел Рожухин Д.А. (сотрудник СБП, взятый нами под контроль с момента присутствия на обыске в лаборатории Мещерякова, располагаю информацией об участии Рожухина (присвоен псевдоним «Юнкер») в следственных действиях на месте гибели Виктора Ладыгина), «Юнкер» в течение года имел личные отношения с объектом «Белка».
Группа под моим руководством способна провести захват и изоляцию объекта «Белый» на маршруте следования.
Жду ваших указаний.
Телохранители
Дмитрий свернул с Ульяновской во двор, тихо чертыхнулся, когда колеса машины глубоко нырнули в укатанную колею. Описав круг по двору, огляделся. Ничего здесь не изменилось с тех пор как он приезжал вечерами к Насте, чтобы отвезти домой, иногда к себе, чаще к ней, в квартирку на Планетной, в двух шагах от Петровского парка.
С тех пор как бывшую городскую усадьбу передали военкомату, время здесь остановилось. Двухэтажные постройки, с трех сторон окружавшие дворик, пришли в то состояние ветхости, что могли обвалиться разом в один момент или простоять еще век, как забывшие умереть старухи, высохшие и скрюченные, что каждый день клянут старость, но каждую весну исправно появляются на скамеечке у дома.
Что не освоил военкомат и дружественный ему совет ветеранов, без волокиты сдали в аренду. Конспирация не позволяла вывешивать вывески, а экономия и осторожность — провести хоть минимальный ремонт, даже окна никто мыть не рисковал. Жили большой коммуной, неизвестно, кто приехал, кто уехал и кто кому сколько остался должен. Поговаривали, что военком периодически устраивал обход вверенных ему помещений на предмет чистоты и правильности использования. Но коммерсанты по уставу жить отказывались, и проверка заканчивалась оброком в виде бутылок с прилагающейся закуской.
У крыльца все еще врастали в землю остовы станков неизвестного назначения. Судя по ржавчине, завезли их еще в период НЭПа, очевидно, аккурат к его угару, так как владельцы сгинули и до сих пор не объявлялись. Предприниматели новой эры на скелеты промышленной революции взирали с философским спокойствием. Во всяком случае, вывозить за свой счет не спешили. Даже стали использовать в качестве Ориентира. Скажут по мобильному партнеру: «На Таганке направо, вверх по Ульяновской. Во двор военкомата вкатишь, сразу увидишь кучу металлолома. Поднимешься на крыльцо, потом на второй этаж. Спросишь мой офис, тут каждый знает».
Дмитрий толкнул скрипучую дверь, легко взбежал по широкой, ни разу в том веке не мытой лестнице на второй этаж.
На площадке двери в две стороны. Он привычно свернул направо, толкнул дверь, разукрашенную разномастными фирменными наклейками. Перед ним открылся длинный коридор. Как всегда, запруженный сотрудниками всевозможных фирм и их посетителями. Если тут и имели понятия о коммерческой тайне, то
