клаксоном. На светофоре зажегся зеленый, машины рванули с места. Максимов посмотрел на часы на столбе. Сигнал пришел вовремя, с поправкой в две минуты. Его заметили и взяли на контроль. Можно было идти на встречу.
Сегодня у Максимова был библиотечный день. В застойные годы он считался негласной привилегией научных работников, своеобразной компенсацией за нищенскую зарплату. Потому что никто и никогда не пытался выяснить, а где, собственно, прохлаждается работник в этот день. Еще существовал творческий отпуск для продолжительной работы в уединении и покое. Несовместимость «отпуска» и «работы» мало кого удивляла. Кто хотел, считал отпуск отпуском, кто хотел — добровольной каторгой. Это потом всем объяснили, что мы жили в империи лжи, где ничто не соответствовало своему названию, а формы противоречили содержанию. Пришлось все перекроить и переименовать, но лучше жить не стало.
Он не спеша свернул в переулок. Машинально бросил взгляд на лобовое стекло припаркованной машины. Внаглую следом никто не шел. Максимов предполагал, что, страхуя его, незаметные помощники уже закупорили переулок с двух сторон. Любой, топающий следом, неминуемо брался на заметку.
В холле Исторической библиотеки царила прохладная тишина. Студенты отучились, новое пополнение еще сдавало экзамены, научные работники поливали грядки на дачах. Благодать.
На диванчике у вахты скучал охранник, явно бывший отставник не выше капитана. Судьба-злодейка поставила его на пост туда, откуда в его часть некогда прибывали «шибко умные, но дюже дохлые» солдаты. Сам отставник светился здоровьем, слегка подпорченным водкой. Судя по загорелому до задубелости лицу, унылые дежурства он чередовал с инженерно-саперными упражнениями на шести сотках.
Максимов сдал сумку в гардероб. Принял номерок у бабульки. Мельком взглянул в окно. Никто у входа не маячил. Наружка, если и шла следом, сразу внутрь не сунется. Пропуска у них наверняка нет, придется незаметно предъявлять отставнику удостоверение, а клиент этого видеть не должен. Впрочем, за то, что наружка пройдет незамеченной, Максимов не беспокоился: в холле за стеклянным коробом входа скучала девушка, листая учебник. На языке разведки ее скука называлась «обеспечением операции». Убедившись, что его посещение библиотеки обставлено должным образом, Максимов прошел вахту и поднялся по лестнице на второй этаж.
У стеллажей с именными указателями стояли несколько человек. Что-то сосредоточенно искали в карточках.
Десяток, кто сидя, кто склонившись в неудобных позах у длинного стола, скорописью заполняли заявки на книги. По, внешнему виду они были типичными посетителями с легкой озабоченностью во взоре, свойственной всем, ищущим свет истины в неуютной хмари повседневности.
«Привет, братья по разуму!» — мысленно приветствовал собравшихся Максимов.
Прошел к стеллажам, выдвинул ящик с индексом «МаМн». Стал перебирать потертые карточки. Чья- то шаловливая рука, скорее всего студента, вложила фантик от жвачки перед карточкой «Marx. J. The Magic of Gold. Garden City. 1978». Сигнал подтверждал, что намеченная встреча состоится именно сейчас. Максимов скомкал фантик в твердый шарик и незаметно вбросил его внутрь стеллажа.
Рядом встала девушка, что сидела в холле, выдвинула ящик. Искоса взглянула на Максимова и, почти не шевеля губами, прошептала: «Чисто».
«М-да, вот и смена подросла. Пора на пенсию», — подумал Максимов, стараясь не обращать внимания на ее высунувшееся из майки плечо и тонкую кожу над ключицей. От нее исходил тот дурманящий запах, каким пахнут только двадцатилетние загорелые девушки. Желание работать такой запах отшибает намертво. Хочется просто жить и радоваться миру, в которым возможна такая красота.
Сделав для виду пометки в блокноте, Максимов пошел по коридору к залу периодики. Свернул за угол и сбавил шаг. У окна стоял высокий пожилой мужчина и тихо о чем-то беседовал с молодым человеком аспирантской наружности. Завидев Максимова, мужчина кивнул ему как старому знакомому.
«Ясный ум, хорошее здоровье и чуточку педант», — определил Максимов, он долго учил себя с ходу давать характеристику человеку, но непременно трехсоставную. Сначала получалось с трудом, хотелось добавить еще хотя бы пару определений. Но проанализировав их и сверив с последующими впечатлениями, пришел к выводу, что дополнения лишь замутняют образ. Трех вполне хватало.
Молодой человек вежливо раскланялся с «профессором» и прошел в зал периодики.
«Поджар, ловок, одинок», — посмотрел на себя его глазами Максимов.
Максимов пожал протянутую ему сухую «профессорскую» ладонь. Со стороны могло показаться, что заслуженный деятель науки случайно столкнулся с молодым коллегой. На самом деле к науке встреча никакого отношения не имела и ничего хорошего не сулила ни Максимову, ни мужчине профессорской внешности, ни тем, кто может случайно оказаться в зоне огня. Что-то где-то вышло из-под контроля, и вновь решили бросить в бой того, кто умеет и любит работать в одиночку, — так объяснил себе Максимов появление на встрече руководителя, которого знал под именем Навигатор. Так уж получалось, что курс, который прокладывал для него Навигатор, всегда проходил по узкой грани между жизнью и смертью.
Максимов отметил, что за два года, прошедших со дня их последней встречи, Навигатор практически не изменился. Время, казалось, не властно над ним. Все также сух, подтянут и собран. На вид шестьдесят с небольшим и никаких признаков дряхлости. Если и есть некий внешний признак посвящения, так это вневременность, как определил эту особенность Максимов. Другого слова подобрать не смог.
— Творческий отпуск пошел тебе на пользу, — сказал Навигатор, оглядев Максимова.
После увольнения из армии дед по матери, известный археолог, пристроил Максимова в тихое место на должность младшего научного сотрудника. В геолого-археологической экспедиции Максимова приняли миролюбиво, не покривились на диплом Военного института, на единственную запись в трудовой книжке «с 1980 по 1991 год — служба в Советской Армии» и отсутствие научных работ. Вакансий было в избытке, и лишний здоровый мужик в коллективе был кстати.
Времена стояли перестроечные, народ бежал в коммерцию пачками. А потом, когда перекрыли финансирование, вообще все вымерло. Который год экспедиция оставалась структурной единицей лишь на бумаге, никуда не выезжала и ничего не откапывала. Каждый перебивался как мог. На частые и долгие отлучки Максимова никто не обращал внимания, как и не радовались его неожиданным появлениям. Считалось, что дед — академик, лауреат и прочая, и прочая — покровительствует единственному внуку и использует его в качестве доверенного порученца. Максимов слухов не опровергал.
Он отметил, что Навигатор употребил глагол в прошедшем времени — «пошел». Значит, отпуска прошлом. Начинается новая жизнь.
— Предстоит небольшая научная командировка, — подтвердил его догадку Навигатор.
У них вошло в привычку шутить над прикрытием Максимова, с тех пор как он по просьбе деда съездил в Югославию, чтобы снять копии с манускриптов, хранящихся в одном косовском монастыре. И оказался на войне. После этого Навигатор, пряча улыбку, называл операции научными командировками, а долгие перерывы, когда появлялось время для самообразования — творческими отпусками.
— Куда? — спросил Максимов.
Навигатор показал название книги, что держал в руках.
— «Герберт Мюльпфорд „Кенигсберг от А до Я. Городской словарь“», — по-немецки прочел Максимов.
Он знал, что Навигатор старался подбирать исполнителей, так или иначе связанных личными нитями с заданием. «Голос крови», «карма», «право и долг» никогда не были для Ордена пустыми понятиями. В боях под Кенигсбергом отличилась разведгруппа отца, это все, что до сих пор связывало Максима Максимова с этим городом. Он приготовился слушать.
— Мы проверяем информацию, пришедшую от организации «Марко Поло», — произнес Навигатор своим отчетливым шепотом.
Максимов, помедлив, кивнул. Он вспомнил, что организацию создали французские антифашисты. В годы войны она занималась научно-технической разведкой, если называть вещи своими именами. Наиболее известный член «Марко Поло» Луи Повель, соавтор нашумевшей книги «Утро магов»[14]. И после войны «Марко Поло» продолжает отслеживать пути перемещения, легализации и внедрения научно-технических разработок рейха. Данными антифашистов-любителей без зазрения совести пользовались все крупные спецслужбы.
Навигатор подождал, пока мимо не пройдет студентка с бледным лицом кандидатки на красный
