буквально в последние дни активизировалась самая лихая публика. Наемники разных профилей, торговцы информацией, ищейки.
– Какое это имеет отношение к нам? – встревожился Майкл.
– Как выяснилось, самое непосредственное. Вся эта разномастная армия ищет нас в том числе. Вернее, не именно нас – агентов Стингрея и Фь Илъюка. Им поставлена задача искать всех, кто хоть что-то значит в Трионской кампании. Сдается мне, Бергштайн решил предпринять превентивные меры. На всех нас ведется охота.
– В первую очередь это затрагивает не нас, а генерала Мэнсона. Думаю, нам стоит организовать его прикрытие, – задумался Стингрей.
– Его прикрывает Имперский Флот, – удивился, не поняв, гурянин.
– Я, конечно же, имел в виду не лично его безопасность, – пояснил Майкл. – Надо узнать все о его родных и близких и прикрыть их. Может, перевезти их в безопасное место или как минимум выставить серьезную охрану. Нам надо, чтобы он был спокоен за свой тыл.
– Согласен, – кивнул Фь Илъюк. – Пойду запрошу его досье.
Мечущаяся точка в небе за ночь куда-то исчезла. От командования никакой реакции не последовало. Но на призовое пиво в честь окончания работ теперь вряд ли стоило рассчитывать. Работы, прерванные появлением монстра, возобновились, и к концу очередного дня оставшиеся коконы – теперь уже с большей осторожностью, были разложены по своим воронкам и засыпаны рыхлым песком. Вечером, за полчаса до ужина, между двумя соседними укреплениями опустился небольшой бот. Створы открылись, и пилоты выкатили два пластиковых пятидесятилитровых бочонка. Не задерживаясь больше, бот резко взмыл в воздух и улетел в сторону ближайших соседних укреплений.
– Шевелитесь, олухи! – заорал конвоир. – Или вы хотите, чтобы ваше пиво вылакал кто-то другой? Шевелитесь, или соседи заберут оба бочонка.
Будто в подтверждение его слов, у соседней башни замаячили два человека. Как бегун на стометровке, Сан-чес сорвался с места. Никто не успел даже предложить свою помощь, а он уже скатился вниз по склону, добежал до бочек и, вскинув одну из них на плечо, потрусил назад.
– Ура герою! – завопил кто-то, когда здоровяк, слегка запыхавшись, вбежал с бочонком в укрепление. – И спасибо командиру!
Польщенный гурянин довольно кивнул головой…
Утро встретило всех дождем и головной болью.
– Старею… – ворчал канонир Радугдт. – Давно так голова не болела.
– Да уж. Верно, пиво нехорошее было, – согласился Санчес.
– Точно. Первые литры были ничего, а вот к пятому на рыло пиво явно уже испорченное оказалось, – съязвил Реззер, который почти совсем не пил и теперь, пожалуй единственный из всей команды, не страдал от похмелья. – Но не мучайтесь. Вчера не все так отличились. Поэтому немного пива осталось. А среди этих остатков только хорошее. Почти лекарство.
– Кончай юродствовать, – обиделся Санчес. – Ну что у нас тут за жизнь? Так хоть оторваться немного…
– А у нас не жизнь, а выживание, – напомнил Дан.
– Эй, работнички! – На лице появившегося на пороге конвоира светилась улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. – Всем подъем. Мы получили команду последней готовности. Мне велено раздать вам боеприпасы, хоть я сам лично не стал бы этого делать. Десять минут вам на отлить и умыться. А потом жду всех в оружейке. Ты, Реззер, если все же передумал, можешь не приходить. «Призраки» давно не кормлены.
Ленокс проснулся с восхитительным чувством полной и бескомпромиссной удовлетворенности. Повернувшись на другой бок, он хотел обнять ту, что подарила ему этой ночью столько эмоций, удовольствия и наслаждения. И вдруг обнаружил, что лежит на широкой кровати совершенно один. Прислушиваясь, он попытался уловить хоть один звук, подтверждающий наличие в квартире еще одного живого существа. Но лишь абсолютная тишина стала ему ответом. Поднявшись, он обрыскал всю квартиру. И только дойдя до прихожей, обнаружил объяснение своего одиночества. На входной двери висела черная электронная пластина, на которой домохозяйки обычно оставляют для самих себя напоминания.
«Прости меня, милый! Ты был неподражаем сегодняшней ночью. Но у меня есть одно неотложное дело. И все же, несмотря ни на что, я надеюсь, что мы когда-нибудь вновь встретимся». Эти несколько строк стеганули его по сердцу, словно жгучая крапива. Будто по сигналу тревоги, Пип собрался и выскочил из квартиры. Ему пришлось пронестись галопом два квартала, прежде чем он сумел остановить пролетающий мимо гравитолет-такси. Дорога до академии казалась бесконечно долгой, хотя по просьбе Пипа гравитолет всюду выдерживал верхний допустимый предел скоростного режима.
– Кто-нибудь видел шеф-инструктора?! – Спрашивая встреченных и не снижая темпа, Ленокс прошил живым снарядом корпуса академии, обходя все наиболее вероятные места, где могла бы находиться Гаргиини.
Но ее нигде не было. Пип продолжал расспрашивать сокурсников. Но ни один из них сегодня не видел шеф-инструктора. Тогда, отчаявшись, он подошел к одному из сержантов, занимающихся их учебной группой.
– А для чего тебе, курсант, понадобился шеф-инструктор лейтенант Гаргиини? – вопросом на вопрос ответил тот.
– Сэр, я хотел обратиться к шеф-инструктору с личной просьбой, – соврал Ленокс.
– Можешь обратиться с этой личной просьбой ко мне, курсант, – усмехнулся сержант, – или дождаться представления завтра утром шефа-инструктора, назначенного курировать ваше подразделение. Лейтенант Гаргиини еще вчера сдала все свои дела и полномочия и сегодня утром отбыла к новому месту службы.
– Как к новому месту службы? – искренне удивился Пип.
– Обычно. По собственному рапорту и выданному командованием предписанию. Есть еще какие-нибудь вопросы, курсант?
