– … Система компьютерного наведения тормозит, – объяснял Пип технику. – В последний вылет были проблемы. И, если бы Сол не подключил это дело к своей башке, нас бы поджарили, как слепых котят.
– У нас нет новых систем. Черт, вы и так со своими лоханками все запасы запчастей выгребли… – отвечал механик, злясь на эту войну, загнавшую их в эту дыру, на руководителей, не присылающих новые силы, на себя за то, что не может достать для этого, одного из немногих оставшихся в живых, патрульного с пограничной базы новую систему компьютерного наведения.
– Ага, эти лоханки, как ты говоришь, первую кровь гранисянам пустили. А мы не просились в ваш вонючий улей, – возмутился Пип, выплюнув окурок на палубу и зло растаптывая его носком ботинка.
– Да ладно, не заводись. Не хотел тебя обидеть. Попробую поковыряюсь, может, вправлю ей мозги.
– Понимаешь, она работает, но реакции замедленные…
– О'кей, О’кей. Я-то пока нормально соображаю. Уже понял. Система тормозит. Расслабься. Иди пивка попей, – отмахнулся техник, разворачиваясь к стоящему рядом штурмовику.
Он хотел еще что-то сказать, но слова застряли у него в горле, а тело сковал животный ужас. Над приземистым корпусом штурмовика взлетело в прыжке странное существо – из тех, что он видел только в фильмах ужасов. Техник пискнул, понимая, что настал его последний миг, но монстр, перелетев через его голову, с сухим стуком приземлился около пилота. Чудовище поднялось на четырех задних лапах, страшные передние конечности обхватили Пипа, а могучие челюсти сомкнулись на его горле. Техник уже начал терять сознание, когда услышал вместо предсмертного хрипа веселый смех патрульного.
– Сдаюсь, Барт, сдаюсь. Что, доволен, старый таракан… Сумел-таки подкрасться незамеченным, – смеялся Пип, хлопая по спине монстра, уже стоящего рядом с ним на шести лапах.
– Гхы… аг… даа… ну… – мычал техник, ошалело таращась на эту парочку и все еще не понимая, на каком свете находится.
– Ты что, приятель? – поинтересовался Пип, только сейчас заметив состояние собеседника. – Ты что, еще Барта не видел?
– Барта? Так это то насекомое, про которое ребята болтали? Но, мать твою, так дураком стать можно! Я из-за вас придурков чуть штаны не обделал! Какого черта! Мне никто не говорил, что оно настолько большое, – Далее он выложил все ругательства на всех языках Империи, какие только знал.
– Слушай, да у тебя талант. Надо будет запомнить пару твоих выражений. Очень колоритно, – восхищенно сказал Пип, казалось, гордясь тем, какое впечатление производит его питомец на окружающих. – Ладно, пойду, дабы не мешать тебе трудиться. Барт, а где Сол? Ищи Сола.
Пилот шутливо козырнул технику и зашагал вслед за проворным айком, устремившимся к выходу.
– Черт! Бывает же такое, – проворчал техник, передернул плечами, вспомнив пережитый ужас, и, повернувшись к штурмовику, принялся за работу.
Холодный ветер швырял колючие снежинки, и они, словно ледяные иглы, вонзались в раскрытый, воспаленно пульсирующий мозг. Не осталось ничего, кроме этих волн холода, накатывающих из бездонной темноты. Свет вдали. Нет, это тонкая струйка теплого воздуха. Тьма превращается в кровавый рассвет. Голос. Его не различить, лишь невнятное бормотание… Струйка тепла превратилась уже в горячий поток, несущий из бездны к поверхности. Свет. Боль. Лучше вернуться в холод и тьму, там нет боли. Боль.
– Он возвращается.
Липкое, тягучее тепло обволакивает все вокруг. Боль и тошнота раскачиваются маятником, то отпуская, то придавливая с новой силой. Боль в легких, боль во всем теле. Значит, есть тело. Мозг съежился в комок, пытаясь спрятаться от красной жары. Сейчас что-то произойдет. Молния, удар тока, мозаика вспышек света. Я вернулся.
– Он вернулся, – тихо сказал доктор, пристально вглядываясь в лицо человека, распластавшегося на кровати.
– Показания приборов в норме. Пациент в плюсовой зоне, – доложил ассистент, подходя от панели приборов к хирургу.
– Отлично. Дайте дозу стимуляторов и снотворное. Мы славно потрудились.
Боль ушла, уступив место чему-то приятному, словно теплые лучи солнца… Я жив! Я жив! Я жив! Я победил ублюдка! Я жив…
– Соя!.. Соя!!! – беловолосый гигант, опутанный сетью системы жизнеобеспечения, точно попавшая в паутину муха, забился в истерике.
Его крик метнулся по коридорам госпиталя, заставляя пациентов и персонал испуганно переглядываться. Интеллект госпиталя, оценив состояние больного и повреждения, нанесенные им кабелям и продуктопроводам, вызвал к нему дежурную сестру и техника.
– Что с моей женой? – спросил Стингрей, пытливо вглядываясь в лицо медсестры. – Она должна была поступить вместе со мной. Стингрей. Соя Стингрей.
– Простите, господин Стингрей. У меня нет никакой информации о вашей жене, – ответила девушка в белом халате, старательно отводя взгляд от безумных глаз встревоженного пациента. – Я всего лишь медсестра. Я не могу знать данных о находящихся в госпитале пациентах. Даже те, кто лежит в моем секторе ответственности, для меня чаще всего лишь номера. Еще раз простите.
– Я закончил. Можно подключать, – подал голос техник, менявший вышедшие из строя компоненты системы жизнеобеспечения.
– Спасибо, – кивнула сотрудница госпиталя, покосившись на дисплей прикроватного терминала. – Вы не слишком хорошо сейчас себя чувствуете, господин Стингрей. Вы очень здоровый человек, но кризис еще не миновал. Простите, но я должна активировать очередной этап восстановления. Все волнения и вопросы немного позже.
Пальцы медсестры порхнули по активному экрану. Терминал ожил, послушно получая команды от интеллекта, разворачивающего новую программу. Паутина, опутывающая тело больного, ожила, передавая лечебные составы, импульсы и материал для восстановления тканей. С потолка на тонкой нити лебедки скользнул механический паук-диагност. Но пациент уже не видел его. Майкл провалился в перину небытия,
