поселившимися в гараже и устроившими там форменную мезолитическую пещеру. В троглодитах Колян узнал своих бывших братков, охрану дачи. Они и раньше не блистали умом и манерами, а теперь ходили, обмотавшись скатертями, и вовсю орудовали дубинами, в роли которых выступали самые что ни на есть натуральные бейсбольные биты. Этими битами они перебили все зеркала и стекла на даче: видите ли, их очень забавлял процесс!..
Несчастный Колян Ковалев, кажется, впервые в жизни задумался не на шутку. Ему пришло на ум, что мозги и воспитание – это не такая уж малосущественная вещь, как он полагал ранее. Прежние ценности Ковалева – наличка и прихваты во властных структурах, сиречь связи, – потеряли всякую целесообразность. Колян не спал три ночи подряд, а на четвертую явился в комнату Жени Афанасьева и попросил научить его истории, литературе, владению русским языком, а к Пелисье, как к французу, обратился с предложением обучить его приличным манерам как за столом, так и вне стола.
Афанасьев и Пелисье переглянулись, и на их губах появились понимающие горькие усмешки. Насмотрелся!.. Насмотрелся Колян на то, как ведут себя одичавшие экс-россияне! Раньше-то, откровенно говоря, манеры самого Коляна не сильно отличались от ухваток позднемезолитических товарищей, оборванными шумными кучками бродивших по округе. Он вполне мог позволить себе есть мясо руками, сморкаться в скатерть, справлять малую нужду в раковину (вместо предназначенной для того сантехники), а также материться в присутствии дам и хватать их за наиболее привлекательные фрагменты анатомического строения.
– И еще, старина Вотан, – сказал он почтенному одноглазому диону, – я хочу немедленно вернуть всё, что было! Этот ваш родственничек Лориер, который так ловко заделался главным паханом, кажется, оторвал слишком жирный кусок. Как бы не обломать ему об этот кусок свои гнилые зубы, а мы поможем! – Вотан захохотал.
Услышав эти слова, инфернал Добродеев едва не спятил от страха с ума, точнее – с того, что осталось от его ума после горячительных напитков, каковыми в расстройстве чувств он позволял себе последнее время злоупотреблять.
– Что вы, Николай, – пробормотал он, – нельзя так говорить о владыке мира. Думаете, он сейчас вас не слышит? Он, властелин настоящего и будущего!.. Он всё слышит! И я, как последний из цивилизованных инферналов, говорю вам: п-попридержите язык!
– Да ладно тебе, чертило! – махнул рукой Колян, но тут вспомнил, что с такими манерами он мало чем отличается от неотесанных пещерных чурбанов, заполонивших весь мир. – Я хотел сказать, Астарот Вельзевулович… разве ваши… это… земляки инферналы тоже одичали?
– А то как же! Они, то есть мы, такое же население Земли, как и вы, люди! – обиделся Добродеев. – Просто другая раса, вот и всё. И на нас точно так же действует стирание информационного поля, которое мы сами и провернули… да.
– По твоим наводкам.
– Так я же не знал, ЧТО произойдет! – возопил Добродеев. – Я думал, что… что будет лучше, если…
– Не трудитесь оправдываться, Астарот Вельзевулович, – вмешался Женя Афанасьев. – Мы все виноваты в равной мере. И мы, именно мы исправим содеянное нами. То есть – должны исправить, если хотим прожить хоть как-то…
С такими-то категоричными установками они и отправились в Иерусалим, чтобы разыскать привидевшееся старому Вотану во сне дерево. Смутное чувство возможного разочарования сидело в душе каждого, кто отправился в Израиль. А это были: старый Вотан Борович, Эллер, Галлена, Альдаир, Пелисье, Колян Ковалев и Афанасьев. Итого: семеро. Васягин и Добродеев еще не вполне оправились от саратовских приключений, прожорливому Поджо было решительно всё равно, удастся ли затея с поездкой в Израиль или нет. Главное, было бы пожрать, о чем он с возмутительной прямолинейностью и сообщил всем. Галлена обозвала его «тупой скотиной» и «проглотом», что и было успешно проигнорировано: Поджо увлекся поеданием запасов в погребах Ковалева. Судя по темпам, хватить должно разве на неделю… Впрочем, Поджо обещал делать набеги на имеющиеся в округе продуктовые магазины. Звучало, правда, не очень оптимистично: большая часть продуктов в этих магазинах давно была разграблена и расхищена мародерствующими дикарями…
Еще одна дионка, Анни, осталась присматривать за больными Васягиным и Добродеевым. Да и за здоровым, как бык, Поджо, нужен был глаз да глаз. А тут еще и козел Тангриснир: не тащить же его за тридевять земель?
Возникла еще одна проблема: КАК добраться до Израиля? Ведь то, что было просто еще пару недель назад, теперь представлялось неосуществимым. Транспортная система парализована. В зданиях аэропортов и вокзалов давно устроены групповые лежбища троглодитов. Что касается испытанной способности дионов телепортироваться, то Альдаир от имени всех своих соплеменников уведомил Афанасьева, задавшего подобный вопрос:
– Видишь ли, человек… До того, как семью Ключами Всевластия мы открыли Лориеру дверь к власти, – мы могли бы оказаться в любой земле, которую бы избрали местом своего пребывания. Это так! Но теперь…
– Теперь мы утеряли большую часть своей силы, – закончила Галлена.
Женя тяжело вздохнул.
Оставалось одно решение – добираться на перекладных. Колян знал, что в окрестностях есть военная база, где находятся несколько боевых вертолетов. Конечно, на вертолете до Израиля не добраться, но можно, максимально запасшись горючим, дотянуть хотя бы до Турции, а там уже на чем бог пошлет… Хотя Пелисье, неоднократно бывавший в Турции, полагал, что едва ли что может послать бог, кроме как толпу окончательно деградировавших турок, и раньше-то не самых деликатных людей на этой грешной земле.
Всеми правдами и неправдами, после приключений, попеременно то веселых, то печальных, то с мистической подоплекой, которую объясняли вмешательством подручных Люци… Лориера, – они добрались до Земли обетованной. Колян Ковалев посадил вертолет прямо на взлетную полосу аэропорта Бен Гурион. Счастье, что удалось дотянуть досюда… Ибо по непонятным причинам, еще находясь в воздухе, вертолет потерял массу горючего и едва не рухнул на землю, а когда Колян, ругаясь на чем свет стоит, попытался разобраться, в чем дело… раздался визгливый хохот, и несколько смутных теней, метнувшись прямо сквозь стены салона, исчезли!.. Дионы и люди переглянулись, и Вотан озвучил общее мнение:
– Клянусь кораблем великана Трюма, это выходки Лориера!.. Он не посмел бы, будь мы в полной силе! Но он истинный властелин настоящего и будущего, и всё зажато в его руке! Он не может убить нас, своих соплеменников, но вы – люди, и горе вам, если…
– Да ладно, дедушка, – грубовато прервал его Эллер, – не пугай их.
– Не очень-то напугались, – проворчал Колян, который, однако, взмок, как мышь.
– Властелин настоящего и будущего… – задумчиво повторил Афанасьев. – Гм… настоящего и будущего. А как же насчет прошлого?
Никто не ответил на эти слова, не заключавшие в себе, казалось бы, ничего необыкновенного. Но Вотан свел брови, а Галлена нервно огладила пальцами свою стройную шею, и выражение лица у нее при этом было самое задумчивое и настороженное.
В десятке метров от того места, куда Колян посадил вертолет, виднелось несколько микроавтобусов – маршрутных такси, именуемых здесь «шерут». Впрочем, никого из тех, кто помнил это окрашенное в национальный колорит слово, поблизости не было и быть не могло. Аэропорт Бен Гурион вообще поражал своим безмолвием. Люди словно вымерли. Альдаир, наиболее зоркий из гостей Земли обетованной, из всех живых существ увидел только двух дикого вида бородачей, выглянувших из люка подземных коммуникаций. Они зыркнули на вертолет круглыми глазами и снова исчезли в отверстии.
– Смотрите! – воскликнул Женя Афанасьев. – А это что? Как же мы не заметили с вертолета?
– Боролись с нечистой силой, вот и не заметили, – буркнул Пелисье.
– А что такое? – поинтересовался Колян.
…На взлетной полосе догорало то, что, вне всякого сомнения, несколько дней назад было пассажирским лайнером. Вялые струйки дыма сочились откуда-то из глубины искореженной конструкции. Беспомощным обрубком торчало левое крыло, а правое и вовсе превратилось в кучу дюралюминиевых лохмотьев. Пелисье
