голову или глаза.
Полицейские смотрели на толпу, которая поглотила тех, кого они преследовали, поставили чуть помятые в сражениях щиты к ногам, постояли так секунд десять, переводя дух и о чем-то переговариваясь. Кажется, они смеялись.
«Еще закурить бы».
А потом опять скрылись в проулке. Выгнали ли они из него новую партию беглецов, Шешель уже не видел.
«А здесь забавно, — подумал Шешель, — рассказать кому — не поверят».
Ему начинал нравиться этот город. Он был разноликий.
10
— Что это такое? — спросил Томчин, подсовывая утреннюю газету Спасаломской, только что пришедшей в гримерную.
— Простите, но вы, наверное, утром сегодня не с той ноги встали и позабыли правила хорошего тона, — сказала Спасаломская, взяв газету и посмотрев ее название, — беседу надо начинать с приветствия, в данный момент, поскольку час ранний, приемлемо «доброе утро». А вы сразу «что это такое?» Разве сами не видите, что это утренний выпуск «Ведомостей».
— Это я уже разобрал, — бросил Томчин, — э… э… э… доброе утро.
— Уже лучше, — очаровательно улыбнулась актриса, — но не верю, — она насупила брови, — надо сделать дубль.
— Чему не верите? Какой дубль? — опешил Томчин.
— Что желаете мне доброго утра. У вас вид тревожный и нервный, а на меня вы смотрите так, будто это именно я порчу вам с утра настроение.
— Это именно так. Я разобрал, что это утренние «Ведомости». Читать, к несчастью, не разучился, — в голосе Томчина появились ехидные нотки, — я даже вот эту статейку прочитал, — и он ткнул пальцем в первую страницу газеты, где большими буквами было выведено:
ИЗВЕСТНАЯ АКТРИСА ЕЛЕНА СПАСАЛОМСКАЯ ПРИНИМАЛА УЧАСТИЕ В БЕСПОРЯДКАХ ВОЗЛЕ БРИТАНСКОГО КОНСУЛЬСТВА И АНГЛИЙСКОГО КЛУБА.
— Очень уж броский заголовок. Не мог я его пропустить. Сразу прочитал и статейку. Позвонил тут же в редакцию и стал требовать опровержения. И что же мне там ответили, как вы думаете?
— Что они опровержение печатать не будут?
— Правильно. А почему?
Томчин сделал театральную паузу, но Спасаломская не отвечала, и пауза затягивалась до невообразимых, неприличных размеров, будто актер забыл роль, а подсказать ему никто не может. Томчин был вынужден продолжить.
— Мне заявили, что репортер газеты заснял вас и возле посольства и возле клуба. Среди хулиганов, топтавших флаг Британской империи и забрасывающих Английский клуб самодельными бомбами. У них много фотографий. Напечатали только одну.
— Я не топтала и не забрасывала.
— Ах, вы еще оправдываетесь? Зачем вы вообще туда пошли? Вы ведь всегда были далеки от политики. Искусство — ваша стезя. Надо же, такая статья, такой скандал. Да еще накануне премьеры фильма с вашим участием, — Томчин закатил глаза и поднял вверх руки, как будто хотел вымолить у потолка чуда, — вы знаете, во сколько обошлась реклама фильма? А ваше фото на обложке журнала? Не знаете? Поверьте, все стоило дорого. И вот я получаю от вас такой подарок. Да этот скандал сведет на нет все мои усилия. Вы подумали об этом? А разного рода репортеры начнут промывать вам косточки и мне заодно. Не сомневайтесь — они набросятся на вас. Им только повод дай, а вы его дали. Вот что прикажете мне теперь делать?
— Сохраните газету на память, — сказала Спасаломская.
Томчин, уже выпустивший пар, вновь начал багроветь, закипать, как чайник, поставленный на плиту, и через секунду-другую у него из носа и ушей должен был пойти пар, а изо рта что-то похлеще, чем свист.
— Позвольте заметить, — решил, как истинный джентльмен, принять на себя удар Шешель, — что скандалы часто, напротив, способствуют популярности, и вполне может оказаться, что статья эта вам сыграет на руку, увеличив количество зрителей, которые захотят посмотреть ваш фильм.
Шешель будто газ в плите перекрыл еще до того, как чайник закипел. Теперь он остывал. Томчин обдумывал эту идею. Она показалась ему разумной. К тому же, выхода у него не было. Ему предложили выкупить негативы, но все равно скандал уже разгорелся.
— Может, вы и правы, учитывая антибританские настроения в обществе, — сказал он, потом посмотрел на Спасаломскую, — но, Елена Александровна, умоляю вас, берегите себя, ведь, как написано в статье, толпу разгоняла полиция. Вы могли пострадать.
— Что это вы так о моем здоровье печетесь?
— Народ мне не простит, если с вами что-то случится.
— А вы — мне, если из-за меня съемки приостановятся, а студия начнет нести убытки.
— Как вы можете быть такой циничной, — сказал Томчин, — позвольте газетку, — он протянул вперед руку.
— Э, нет, — сказала Спасаломская, отстраняясь, — хочу оставить ее себе. Вы еще себе купите. Наверняка тираж еще не распродали.
— Ладно. Не волнуйтесь. Сегодня очень важная сцена. Переснимать ее стоит уйму денег.
С этим словами Томчин был вынужден удалиться, потерпев в этом сражении сокрушительное поражение. Техникам, попавшим в эти минуты на его пути, не поздоровилось бы. Предвидя это, все попрятались старались какое-то время на глаза Томчину не показываться, а он подумал, что на студии забастовка, никто сегодня на работу не вышел и ему надо ждать в своем кабинете делегацию от бастующих со списком требований.
«Ох, только приди они ко мне. Живыми не уйдут».
— Спасибо. Вы меня выручили, — улыбнулась Спасаломская Шешелю.
— Всегда рад помочь. Можно я тоже ознакомлюсь статьей?
— Берите, — сказал Спасаломская неохотно.
— Клянусь, отдам, — поторопил успокоить ее Шешель.
К полудню Томчин охрип. Все время он носил с собой мегафон, но накопившиеся в нем эмоции выплескивались так стремительно, что он подносил к губам руку с мегафоном, когда уже почти все сказал, и усиливались лишь последние слова, которые очень скоро начали заканчиваться надрывным хрипом. Этот хрип все и слышали. Он разносился над стадионом, гром, вот только небо было ясным и на нем не появилось ни одной тучки, предвещавшей скорый дождь. Случись такое, съемки обязательно сорвались бы, а Томчин уже не был уверен, что у него хватит сил вновь пережить весь подготовительный процесс.
— Так и сдохнешь на рабочем месте, — ворчал он.
Ему предстояло предусмотреть массу всевозможных мелочей. От их обилия пухла голова. Томчин, вероятно, для того, чтобы расплавившиеся мозги не стали вытекать наружу, нахлобучил на голову пробковый шлем. Подобными были снабжены российские военные части, размещавшиеся в Туркестане.
Арендованный стадион немного обветшал от времени, его давно не ремонтировали, краска на лавках слезла, обнажая посеревшее дерево. Прежде чем начинать на нем съемки, его пришлось немного подновить, но только косметически. Следы ремонта первым дождем не сотрутся, но долго все равно не продержатся. Лавки на трибунах подкрасили, заменили сломанные или пропавшие доски. Украсили трибуны транспарантами.
