пробуют крепость бруса, подтягиваясь к нему на руках. Особенно усердствует при этом высокий солдат.
Маклай вздрогнул. Он отвернулся от окна и увидел Фишера.
— До свиданья, коллега, — говорит Фишер. — Надеюсь, мы встретимся в Париже? Я не думал, что у вас такие плохие нервы, — продолжает Фишер, кивая на окно. — Ничего не поделаешь — расовая борьба. Ведь вы сами, кажется — поклонник Дарвина? Так до встречи в Париже?
— Нет, нам не по пути, доктор Фишер. Я, как и вы — тороплюсь.
— Ах да, — спохватывается Фишер. — Я считал нескромным спрашивать вас… Куда вы едете?
— В Новую Гвинею, — спокойно отвечает Маклай. — В бухту Астролябия, о которой вы упоминаете в своем кабинетном труде.
Фишер растерянно смотрит на Маклая.
Воздух сотрясается от звуков «Кайзермарша».
— Не думайте, господин Маклай, что вы одиноки среди этого зверья! — неожиданно раздался чей-то голос.
Маклай как бы очнулся от забытья.
Фишер уже ушел.
Перед Маклаем стоит высокий молодой человек в шляпе и плаще.
— Я все слышал и видел, — говорит он. — Чем могу быть полезным вам? Я преклоняюсь перед вашим решением. Я еду в Париж. Моя личность неприкосновенна. Я — корреспондент влиятельной европейской газеты.
Маклай быстро оглядывает незнакомца. Выражение доверия появляется на лице Маклая.
— Я совсем не знаю вас, — говорит он незнакомцу. — Но вы должны сделать следующее. Вряд ли я смогу проникнуть в осажденный Париж. А вы… вы найдете Поля Брока и передадите ему, что я отправляюсь в Новую Гвинею с целью изучить человека в его первобытном состоянии. Это — не кабинетные исследования. Брока должен знать о моем отправлении в Океанию. Если я останусь жив — я сообщу творцу науки о человеке об итогах своих исследований… Почему вы решили помочь мне?
— Я дрался под знаменами Гарибальди! — просто ответил незнакомец. — В добрый путь! А если я увижусь с Тургеневым — я передам ему поклон от вас.
Маклай отвечает незнакомцу крепким рукопожатием.
Хижина Маклая на берегу Новой Гвинеи. На полу дощатой веранды сидит с копьем в руках друг Маклая — старый папуас Туй.
Дверь хижины отворена. Видна часть комнаты: письменный стол, над столом на стене висит портрет Дарвина. Уже знакомая зрителю фотография Тургенева стоит на письменном столе.
Книги, рукописи, микроскоп, ланцеты, антропометрические инструменты.
Бледный, обросший бородой Маклай лежит в постели недалеко от стены. Над его головой на гвозде висят часы, золотой медальон и карманный компас. Три натянутых, как струны, цепочки светятся на солнце.
— Туй, ты здесь? — слабым голосом спрашивает Маклай, открывая глаза.
— Здесь, Маклай, — отвечает папуас. — Спи, я стерегу тебя.
Маклай поднимает руку и снимает со стены часы. Он считает звенья цепочки, сбиваясь со счета и начиная счет снова.
— Сколько же, сколько? — бормочет он про себя. — Пятнадцать… Помню, что на этой цепочке счет кончился. Пятнадцать приступов лихорадки. Этот приступ — шестнадцатый. Заведем новый счет!
Он берет золотой медальон и начинает пересчитывать звенья цепочки, к которой он прикреплен. Он как бы отделяет первое звено цепи, готовясь именно за него подвесить медальон на гвоздь.
Маклай уже поднимает руку с медальоном, но вдруг, видимо что-то вспомнив, сосредоточенно и медленно силится открыть при помощи ногтя крышку медальона.
Но оказалось, что усилия не нужно. Медальон не закрыт. Маклай рассматривает медальон. На его лице — выражение досады, сожаления, грусти. Портрет белокурой девушки, помещенный в овале медальона, испорчен. На его месте — неправильное пестрое пятно.
Маклай качает головой и кладет медальон на самодельный столик. На столике — неразрезанная книга. Сверху нее лежит нож с простой деревянной ручкой.
— Спаси, спаси его, Маклай! — раздается чей-то голос.
К веранде подбегает молодой папуас. Он задыхается от быстрой ходьбы. Вслед за ним бегут еще трое туземцев.
— Кабан ударил клыком охотника из нашей деревни, — быстро объясняет молодой папуас. — Вместе с кровью из него выходит жизнь… Помоги ему, Маклай!
Маклай приподнимается на постели.
— Давайте носилки! — громко говорит он. — Туй, ты останешься караулить дом. Быстрее.
Маклай с усилием встает. Он берет в руки клетчатый саквояж. Туй подходит к столу.
— Не забудь, Маклай! — говорит он.
В протянутой руке Туя — стетоскоп, который он взял со стола.
Обращаясь к молодому папуасу, Туй поясняет:
— Это — волшебная палочка Маклая. Он по ней узнает — не вышла ли жизнь из тела.
Клетчатый саквояж раскрыт. В нем — корпия, хирургические инструменты, флаконы с лекарствами. Папуасы берут прислоненные к стене носилки из пальмовых жердей, оплетенных зелеными ветвями. Маклая укладывают на них.
Он придерживает клетчатый саквояж.
Папуасы поднимают носилки.
Видно, как у молодого папуаса дрожат руки.
— Да не дрожи ты! — говорит ему Туй. — Ваш охотник будет жить. Смерть боится Маклая.
Опершись на копье, Туй смотрит с веранды за быстро удаляющимися в глубь леса людьми, мгновенно окружившими носилки Маклая.
Видно, как носилки плывут над головами толпы.
— Не будем терять времени, Каин, и займемся делом, — говорит Маклай пожилому папуасу с умным и энергичным лицом.
Маклай вынимает из сумки сложенный в несколько раз лист и развертывает его.
Маклай и Каин сидят на траве возле папуасской хижины.
Несколько папуасов-воинов, с копьями и щитами в руках, стоят на некотором расстоянии от беседующих, чтобы не мешать им.
Маклай старается расстелить как можно ровнее лист на земле.
Каин безмолвно подходит к одному из воинов и берет из его рук продолговатый щит — гладкий, покрытый пестрым узором. Он кладет его на землю и расстилает на щите бумажный лист.
— Молодец, Каин. Я бы не догадался, — говорит Маклай.
Каин обламывает колючки с ближайшего растения и при помощи их прикалывает лист к щиту.
— Чем не чертежная Адмиралтейства? — шутит Маклай. — …Ну, смотри, Каин, все ли здесь верно?
На щите — карта островов близ Берега Маклая.
Видны надписи:
Каин всматривается в карту. Огромная серьга, выточенная из черепаховой кости, качается в левом ухе Каина. Каин радостно улыбается.
— Я узнаю здесь все, — говорит Каин.
