Могола к торговле с Россией.
Но Нептун не был благосклонен к искателям Мадагаскара и Бенгала. Поход не состоялся. Петр «с немалой болезнью» пережил эту неудачу.
Несостоявшийся мадагаскаро-индийский поход нельзя рассматривать как случайное и обособленное предприятие, пусть даже связанное со стремлением воспользоваться неудачей шведов, хотевших овладеть Мадагаскаром.
1720–1724 годы. Допустите, что за такой короткий отрезок времени были полностью осуществлены и увязаны между собою походы Лужина и Евреинова, Петра Чичагова и Петера Миллера, Вильстера и Мясного. Представляется такая цепь: Архангельск — устье Оби — Чукотка — Камчатка — Курилы — Ост- Индия — Мадагаскар — мыс Доброй Надежды — Скандинавский полуостров — Кола — Архангельск. При этом неизвестно, где могли встретиться посланцы Петра друг с другом. Следует заметить, что огромная часть этой цепи проходит вдоль северных берегов, захватывая своими звеньями весь морской путь из Атлантики в Тихий океан.
Шафрановые и лимонные сады Астрабада, золотые пески Хивы, снежные горы Джунгарии — все они давно стосковались по индийскому солнцу.
В СТАВКЕ ЦЭВАН-РАБТАНА
О большой земле джунгары узнали от русских людей.
Весною 1723 года российский посол «капитан от артиллерии» Иван Унковский побывал у развалин древнего города Алмалыка, где часто находили клады; среди сокровищ были кораллы Индийского океана.
Сопровождавший посла «геодезии ученик» Григорий Путилов делал съемку пути и составлял карту. Он впервые нанес на нее Иссык-Куль. Невольно вспоминаются слова П. П. Семенова-Тян-Шанского, сказанные об этом лазурном озере, что оно находится на равном расстоянии от морей Черного и Желтого, Бенгальского залива и Обской губы.
Унковский кочевал вместе со свитой Дэван-Рабта- на, проводя часто время в беседах с джунгарским властителем. Казалось, разговаривать им приличествовало бы более о Тибете или о Восточном Туркестане. Но однажды Цэван-Рабтан озадачил Унковского нежданным вопросом: есть ли такая заморская земля, до которой нет ходу сухим путем? Иван Унковский ответил, что эта земля зовется Америкой. Тогда хан начал подробно дознаваться, в какой стороне лежит Америка, на каком расстоянии она от России и ходят ли туда русские на своих кораблях
В ответе Унковского содержались многозначительные слова: «…в той земле многие российские люди бывали».
Вероятно, в связи с рассказом об Америке были и разговоры хана с Унковским насчет севера России.
Цаван-Рабтан от кого-то уже слышал о белых ночах и тьме полярной зимы. «Капитан от артиллерии» подробно рассказал контайше, отчего все это происходит. В беседе упоминались Архангельск и Якутск[23].
Можно думать, что до Унковского джунгарский хан мог слышать о Большой земле и русском Севере от пленных из числа офицеров и солдат, бывших с Бухгольцем. Ведь они были в свое время набраны в Тобольске, и среди них могли находиться недавние землепроходцы и мореходы. Заброшенные в глубь Восточного Туркестана, томясь в постылом плену, они вспоминали о своих былых походах в Даурию или Анадырскую землю.
В числе пленников был штык-юнкер, швед Иоанн Густав Ренат, живший до этого в Сибири. Джунгары захватили его в 1716 году, когда Ренат находился в одном из отрядов Ивана Бухгольца.
Семнадцать лет провел шведский штык-юнкер под небом Восточного Туркестана. Ренат отлил несколько пушек для джунгар. В войлочном шатре, стоявшем на берегу Или, завел типографию. Он составил карту Джунгарии; чертеж этот был разыскан только в 1879 году в Королевской библиотеке Швеции и препровожден в Россию[24].
Живя до своего пленения в Сибири, Ренат, без сомнения, был подготовлен к познанию стран Азии, знал Табберта-Страленберга, а тот в свою очередь не менее пяти лет общался с Семеном Ремезовым. Порукой тому ремезовские чертежи и рисунки, которые Табберт вывез в Швецию в 1733 году.
Ренату благодаря трудам русских космографов в Тобольске еще до того, как попасть в плен, были известны карты просторов Азии — вплоть до Тангутской земли (Тибета).
Когда Ренат был освобожден джунгарами после хлопот Ивана Унковского, штык-юнкер поехал в Швецию.
В библиотеке университета в Упсале вот уже двести с лишним лет лежит связка бумаг и чертежей с пометкой: «Карты Рената». И что же? Мы и здесь видим стремление объединить сведения о Сибири, Камчатке, Амуре с данными о Центральной Азии. Пусть даже эти чертежи, в том числе русские, были собраны в разное время и не одним Ренатом, это не меняет сути дела. Одна из карт, лежащих в «Папке Рената», определенно перекликается с чичаговскими чертежами. Возможно, и Табберт-Страленберг внес свою долю в собрание, известное под названием «Карты Рената». В то время, когда Чичагов исследовал Тазовскую губу, Табберт был еще в Тобольске. Он на правах участника научной экспедиции Г. Мессершмидта имел доступ к русским документам.
В тот же год Унковский и Путилов показали на своей карте часть Тибета и заветный Яркенд.
Около 1723 года из Морской академии в Сибирь были посланы геодезисты Петр Скобельцын, Иван Свистунов, Дмитрий Баскаков и Василий Шетилов. Они спешили «наскорее опись и ландкарты учинить от Китайской стороны...». Работы они начнут на Селенге, с тем чтобы, постепенно передвигаясь к севе- ро- востоку, завершить свои труды в составе экспедиции Беринга[25].
В 1724 году Петр Великий собственноручно написал на заметках Адмиралтейств-коллегий:
«Зело нужно штурмана и подштурмана, которые бывали в Нордной Америке…»
Еще в разговоре Унковского с ханом Цэван-Рабтаном содержались какие-то неясные намеки на будущий поход русских кораблей в Америку. Унковский говорил, что такому плаванию мешают лишь военные обстоятельства.
Весть об Америке, принесенная на берега мутной Или, могла достигнуть лиловых граней тибетских гор.
НАЧАЛО ВЕЛИКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ
В 1724 году Петр Великий сказал: «оградя отечество безопасностию от неприятеля», надо почать прославление родины «чрез искусства и науки». Государство прославят и те люди, которые откроют «путь называемой Аниан».
Вот когда в России снова вспомнили о сказочном Аниане! Петру уже была доступна книга патера Жозефа-Франсэ Лафито об индейцах Канады. Лафито, между прочим, подобно смоленскому воеводе Мусину-Пушкину, предполагал, что индейцы пришли в Америку из Азии.
В 1724 году Петр Великий срочно затребовал от географа Ивана Кирилова сибирские карты. Но ни одна из них не могла удовлетворить царя. Тогда Кирилов взял «Камчатскую Евреинову карту» и чертеж, которым так гордился богдыхан Кан-си, приславший эту карту в подарок Петру.
В один из вечеров Кирилов засел за работу и закончил ее к рассвету. Он соединил чертежи воедино. Новая сводная карта изображала границы России и Китая, показывала Камчатку и Японию. Она должна была также помочь разрешению старой загадки: соприкасается ли Азия с Америкой.
Начались сборы грандиозной экспедиции. Надлежало окончательно закрепить за Россией тихоокеанские земли, найти край Америки, определить положение русских владений по отношению к соседним государствам. Мыслями об этом и жил Петр до своего последнего дня.
