Артём не замечал, что Максим занят какими-то своими раздумьями и потому молчалив. Он продолжал увлечённо говорить, перескакивая с одной темы на другую.
Уже дома, за чаем, Максим спросил брата:
– Скажи, Артём, что ты думаешь о моём выступлении? Непонятно мне всё же, почему первый секретарь по существу никак не отозвался на мои предложения.
– Я тебе скажу, Максюша: ты дельно выступил, но всё-таки немножко теоретически.
– Что же у меня было теоретического? – удивился Максим.
– Ты так сказал: 'Притаёжный район и вся Высокоярская область малопроизводительны, они должны давать продукции в два-три раза больше'.
– Ну какая же это теория?
– Это? Конечно, теория! Все отнеслись к этому как к лозунгу. Ты знаешь, что такое увеличение продукции в два раза? Это, братец мой, нелёгкое дело…
– А разве я сказал, что это лёгкое дело?
– На это потребуются, Максюша, годы. Кстати, когда ты говорил, Грумов в президиуме заметил: 'А Строгов-младший куда более широкая натура, чем Строгов-старший'. А Ефремов ему отвечает: 'Так он же на то и философ, чтоб жизнь охватывать в астрономических масштабах'. Ну, посмеялись они добродушно, без всякой злости… Они к тебе, Максюша, неплохо относятся, ты это заметь. Ефремов сказал: 'Он у нас умница!' – поспешил успокоить брата Артём.
– Да я и не обижаюсь, тем более на шутки. А всё-таки это показывает их позицию. Они думают, Артём, что рост производительности пойдёт в довоенных темпах, но они ошибаются. Жизнь их серьёзно поправит. Вот увидишь: не пройдёт и года, как Высокоярской области обстановка продиктует новые требования. Вспомни тогда наш разговор!
– Вспомню, Максюша! А только ты всё-таки хватил: в три раза! Сознайся, что увлёкся, преувеличил. Бывает, конечно, с нашим братом такое, – поглядывая на Максима ласковыми, смеющимися глазами, сказал Артём.
– Нет, не преувеличил! – снова загорячился Максим. – И более того: преуменьшил. И хочу тебе сказать вот что: если не хочешь отстать от жизни, подготовь себя к крутому повороту.
– Ты так говоришь, будто бы только что побывал в Центральном Комитете!
– В Цека я сейчас не был, но зато Ленина помню. Вытекает это из его трудов, из хода всей нашей жизни…
– Ну, я отступаю. В теории ты меня на обе лопатки в два счёта положишь.
Братья молча допили чай и поспешили лечь спать. Но сон их был недолгим. Глубокой ночью послышались телефонные звонки. Артём соскочил с кровати босой, в нижнем белье, заторопился в соседнюю комнату, где стоял телефон.
– Ты спи, Максюша, это, наверное, меня из Притаёжного второй секретарь вызывает, расспросить о пленуме хочет…
Но Артём ошибся. Звонили не из Притаёжного, а из обкома.
– Кто это полуночничает? – спросил Максим, когда Артём вернулся в спальню.
– Что-то загадочное, Максюша! Звонил помощник Ефремова, обрадовался, что я ещё не уехал. Велел в девять утра явиться в обком. Говорит, что пленум будет продолжаться. Я спросил, в чём дело. 'Узнаете, говорит, утром'. Просил тебя известить.
Максим был удивлён не меньше Артёма.
– Интересно! Таких случаев я не помню: вечером пленум закрыть, а утром начать его снова.
– Ну, поживём – увидим, – зевнул Артём и принялся укладываться на кровати.
Остаток ночи братья провели беспокойно, в полудрёме. Поднялись рано, разговаривали о том о сём, а думали об одном и том же: 'Что же могло случиться? Зачем же снова собирают пленум обкома?'
Минут за тридцать до назначенного времени Максим и Артём были уже в зале. К их удивлению, все секретари райкомов и члены обкома, приехавшие из области, уже собрались.
Кое-кто, увидев Максима, бросился навстречу, полагая, что он как работник обкома знает, что произошло ночью. Но Максим только руками развёл.
В девять часов пришли Ефремов и члены бюро обкома.
– Товарищи! Мы решили продолжить работу пленума в связи с некоторыми чрезвычайными обстоятельствами, – начал Ефремов. Вид у него был озабоченный и усталый. – Вчера вечером получена особо важная телеграмма. Центральный Комитет партии и правительство сократили топливные фонды, отпускаемые для Высокоярской области. Вызвано это необходимостью решительно усилить помощь делу восстановления хозяйства районов, подвергавшихся немецкой оккупации.
ЦК и правительство выражают надежду, что высокоярские коммунисты не растеряются перед лицом новых трудностей, сумеют мобилизовать местные ресурсы и этим самым уменьшат напряжённость топливного баланса страны. Центральный Комитет и правительство ставят перед нами задачу – в ближайший год-два полностью обеспечить область своим топливом, с учётом перспектив её промышленного развития…
Максим и Артём сидели рядом. Артём склонился к брату, горячо зашептал ему в самое ухо:
– Вот они, новые требования, Максюша! Ты только в сроках немного ошибся.
– Подожди… давай дослушаем до конца, – тоже шёпотом попросил Максим, увлечённый тем, что говорил Ефремов, и слегка отодвинулся от брата.
