Против обыкновения, Дегов не задерживал Артёма и не проводил до машины. Он стоял с опущенными руками, захваченный своей думой.
Возле машины Артём остановился, обернувшись к Дегову, произнёс:
– Ты вот что, Мирон Степаныч, о школе опыта всё-таки подумай. Если не захочешь, мы её тогда в уваровском колхозе организуем. Ихний бригадир Прошкин нынче отменный лён вырастил.
Дегов порывисто шагнул, но тут же остановился. Возможно, он хотел что-то сказать Артёму, но сразу же раздумал.
Артём сел в автомобиль, Взглянув через стекло на Дегова, подумал: 'Ну-ну, поборись с собой в одиночку, милейший Мирон Степаныч! Душа твоя, видать, ещё не совсем очистилась от скверны собственничества. А школа опыта у тебя будет! Ни за что на свете ты не отдашь этого дела Прошкину'.
– Трогай, Константин, в Уваровку, – сказал Артём шофёру.
Глава десятая
1
Когда выпадали свободные минуты, Артём проводил их у себя на огороде. Здесь Дуня содержала небольшое, но образцовое хозяйство. Огурцы, морковь, брюква, репа, капуста цветная и обыкновенная, мак, подсолнухи… Чего тут только не было! Овощи были посеяны на узких продолговатых грядках.
Второй год Дуня выращивала цветы. На середине огорода ярким многоцветьем пылали георгины, гладиолусы, левкои, ирисы, флоксы, розы. В селах Улуюльского края не знали раньше цветоводства. Сбывать цветы за деньги было некому, а для глаза и души их сколько угодно росло в полях!
Почин положила Дуня. Она любила цветы. В доме подоконники были забиты горшками с зеленью. Теперь она вырвалась на простор. Марина с охотой присылала ей семена и наставления.
Во всяком деле велико начало. На второе лето цветы появились чуть ли не во всех огородах Притаёжного, а на комсомольских собраниях уже поговаривали, что такими цветами надо украсить братскую могилу, где похоронены отважные герои гражданской войны, и разбить клумбы на площади.
Артём любил – с лопатой или тяпкой в руках – сделать одно дело, потом не спеша начать другое. Но что бы он ни делал, в огороде его неизменно влекло к молодым густо-зелёным кедёркам. Может быть, это было на самом деле, а скорее, ему так казалось: кедёрки представлялись Артёму самыми восхитительными растениями. Он тщательно наблюдал за их ростом, пропалывал вокруг сорняки, подсыпал в землю то песок, то перегной и заботливо прятал от дождей и ветра памятные дощечки отца.
Как-то неожиданно по срочным делам экспедиции в Притаёжное приехала Марина. Сделав свои дела в Госбанке и райисполкоме, она заглянула к брату домой. Артём был на огороде.
Они долго бродили между грядок. Артём втайне позавидовал сестре: она о каждом растении говорила так уверенно, словно всю жизнь свою провела в садах.
– А ты читала, Мариша, записи нашего отца по этим кедровым посадкам? – спросил Артём, когда они остановились возле первого кедра. – Я их отдал весной Максиму.
– У меня его дневники. Читала я, конечно, с огромным вниманием. Во-первых, это делал отец, а во- вторых, его эксперименты представляют интерес для науки.
– Ну и как? Что-нибудь они дают вам? – с живостью спросил Артём.
– Видишь ли, Артюша, эксперимент тогда даёт науке неопровержимые выводы, когда он многократно повторён. Отец только начал экспериментировать, к тому же у него не было условий.
– А какие же тут нужны особые условия?
– Особых условий не требуется, но нужна программа исследований и её практические исполнители.
– Народу у нас не занимать!
– Согласна с тобой. Мы можем экспериментировать, опираясь на широкие массы людей. Но для этого вы, практические руководители, должны всегда и во всём учитывать интересы науки.
– А разве кто-нибудь кому-нибудь отказывал?
– Да разве в этом дело? Хотя таких случаев немало. Важно другое. Наука, научное исследование должно сопутствовать всякому делу, входить в него как составная, неотрывная часть. В промышленности такая форма найдена – заводские лаборатории. Постепенно они будут перерастать в цехи научно- исследовательской работы. В сельском хозяйстве хуже. А в сущности, каждый колхоз тоже должен иметь свои научно-исследовательские лаборатории с опытными участками, с программой научной работы.
– Вот немножко разбогатеем – всё заведём! Война, Мариша, задержала нас.
– Я понимаю. Но не только война. Кроме неё, есть ещё одна отвратительная сила – косность, неповоротливость.
– На голом месте государство построили сами, без посторонней помощи.
– Ты не снижай, Артюша, моего критического запала. Я всё это знаю и не хулю сделанного. Хочу, однако, чтоб мы шли ещё быстрее.
– А как по-твоему, эксперимент отца можно повторить в более широком масштабе?
– Почему же нельзя? Но учти, отец в своём начинании не одинок. Есть люди, у которых имеется более внушительный опыт. Ты лесообъездчика Чернышёва знаешь?
Артём не сдержал улыбки.
– Ещё бы! Могучий фантаст улуюльской земли!
– А ты знаешь, что у этого фантаста огромные знания? Он сейчас в моей группе выполняет ответственную работу по классификации лесов Улуюлья. Леса он знает лучше, чем я, хотя тебе известно, что твоя сестра почти доктор наук.
