– На литейный завод купца Кузьмина? – Софья смотрела на Марея расширенными глазами.
– На литейный завод купца Кузьмина, – подтвердил Марей. – Был там инженер, немец…
– Фон Клейст? – спросила Софья.
– Он. Фон Клейст… Я, как сейчас, его помню. Седой, в золотых очках, с толстой тростью в руках. Барин!
Краюхин одарил Марея таким взглядом, в котором было всё: и восторг, и преклонение, и растерянность… Так и казалось, что Краюхин бросится сейчас к старику и сожмёт его в своих молодых, сильных объятиях.
Но Ульяна опередила Краюхина. Послышался её звонкий голосок:
– Дедушка Марей Гордеич! Наши люди никогда вас не забудут! Никогда! – Она схватила старика за руку и прижала к своей щеке.
2
Сон не приходил. Стоило закрыть глаза, как сейчас же в непроницаемом мраке возникали стены ямы, извилистые траншеи, квадратные площадки, очищенные от таёжного бурелома. С ярой назойливостью лез в глаза проступавший над самым дном ямы, отчёркнутый снизу глиной, а сверху разноцветной галькой крепко спрессованный слой песка, пересыпанного чёрной примесью.
Краюхин ворочался с боку на бок, сердился сам на себя. 'А, чёрт её побери! Но хватало ещё бессонницей заболеть!' Он часто курил, выходил дважды на воздух, но, заслышав беспокойные вздохи Ульяны в соседней палатке, спешил обратно.
Уснул он поздно, а проснулся на рассвете. Побаиваясь шумом разбудить людей раньше установленного времени, он на цыпочках осторожно прошёл мимо палаток к реке, умылся наскоро и отправился на раскопки.
В голове его в такт шагам звучали всё те же слова, которыми он бредил всю ночь: 'Слой песка, слой песка, слой песка'.
На траву выпала обильная, крупная роса. Сапоги и брюки его стали мокрыми. Капли падали с веток деревьев на фуражку, попадали на лицо и даже за воротник гимнастёрки. Он выломил палку, пошёл медленнее, ударяя по веткам деревьев, сбивая с них воду.
Но вот ему показалось, что позади него захрустел валежник. Он на секунду остановился, послушал и пошёл дальше. Ружьё висело на плече. Он ощупал его ложе, словно убеждаясь, на месте ли курки.
Валежник захрустел снова, и на этот раз это не было обманом слуха.
– Эгей! – негромко крикнул Краюхин, снимая с плеча ружьё.
– Это я, Алексей Корнеич, – виноватым тоном проговорила Ульяна.
– Ты что за мной шпионишь? Спала бы себе сколько влезет, – строго сказал Краюхин. Но строгость была только в голосе. Карие глаза искрились радостью, на губах трепетала ласковая улыбка. Он снова повесил ружьё на плечо, протянул руки навстречу Ульяне, обнял её.
– Ах, Уля, Уля! – со вздохом произнёс он, целуя её в глаза и в губы.
– Что Уля? – встрепенулась она.
– А то Уля, что взяла ты меня в полон, как слабовольного, уставшего солдата. И теперь что мне делать? С тобой мне хорошо и радостно, а без тебя и худо, и тоскливо, и тошно…
– А вы что, недовольны?
– Конечно, недоволен! Разве до любви мне, лохматому медведю, таёжному волку, одинокому филину? Что ж у меня, других дел нету?
Она хотела обидеться, но посмотрела ему в лицо и от счастья на миг зажмурила глаза. Он говорил: 'Конечно, недоволен!', а глаза, губы, брови, лоб, даже отросшие, выбившиеся из-под фуражки густые волосы как будто кричали: 'Счастлив! Счастлив!'
Не в силах изобразить даже притворную обиду, она прижалась к нему, обхватила его за шею, шептала:
– И какой же ты родной мне! Какой родной!
Испытывая от её горячего порыва наслаждение, он говорил, говорил ей какие-то ласковые слова, дивясь тому, откуда они приходят ему на ум.
– А почему ты сегодня ночь не спал? – спросила Ульяна.
– А почему ты не спала?
– А потому, что за тебя беспокоилась.
– Ну, это ты зря! Так тебе совсем покоя не будет. А станешь моей женой – и вовсе загибнешь. А не спал я, Ульяшенька, потому же, почему тороплюсь сейчас на раскопки. Песок…
И он рассказал ей, что при тщательном осмотре, какой они с Софьей производили на раскопках, он в одном месте заметил спрессованный слой песка с чёрной примесью. Он не задержался на этом месте, увлечённый разгадкой происхождения ям и находками в них, но вчера, когда всё снова и снова передумал, этот слой песка вспомнился ему, и вот он спешит туда.
– А вдруг это то самое, что мне кажется? Ты знаешь, что это будет? Это будет событие!
Она поняла только одно: он захвачен какой-то важной мыслью, он торопится, а она его задержала.
– Ну, пойдём скорее, – воскликнула Ульяна, загораясь уже знакомым ей чувством готовности быть с ним, помогать ему во всем и всюду, не щадить себя ради его большого дела.
Они быстро дошли до раскопок и спустились в яму. Первые лучи солнца, скрытого ещё за лесом,
