об этом забывать не следует.
– Как здоровье, как самочувствие, Марина Матвеевна? – щуря под стёклами пенсне свои чуть выпуклые глаза, осведомился Великанов таким тоном, в котором должностное внимание к младшему по чину и просто человеческий интерес были в равных дозах.
– Прошу, Марина Матвеевна, присаживаться, – в свою очередь, произнёс Водомеров.
– Благодарю вас, Захар Николаевич, благодарю, Илья Петрович, – проходя к огромному директорскому столу, сказала Марина, испытывая неловкость от преувеличенного внимания к себе со стороны руководителей института. 'Эх, Соня, Соня, зачем же она поспешила рассказать обо всём отцу?' – с сожалением подумала Марина. Стараясь опередить и директора и профессора и взять инициативу разговора в свои руки, чтобы они не стали сразу задавать вопросы о происшедшем, Марина заговорила первой:
– Я пришла, Илья Петрович, к вам и к Захару Николаевичу по неотложному делу: сроки для посылки комплексной экспедиции в Улуюлье истекают, а её научный руководитель всё ещё не назначен.
Водомеров и Великанов переглянулись, и Марина поняла, что они ждали от неё каких-то других слов.
– А каковы ваши предложения, Марина Матвеевна? – баском спросил Великанов.
– Вам известно об этих предложениях, Захар Николаевич.
– Но вы же знаете, Марина Матвеевна, мою точку зрения, – сказал Великанов, и по раздражительности, которая прорвалась в его голосе, можно было понять, каких слов не договорил профессор: 'Знаете и всё- таки настаиваете на своём'.
– А что за предложения? – Водомеров взглянул на Великанова, а затем перевёл взгляд на Марину.
– Я уже вам как-то говорил, Илья Петрович, что Марина Матвеевна просит назначить руководителем экспедиции её, – сказал профессор, круто обрубив фразу на слове 'её'.
Директор побарабанил толстыми короткими пальцами по столу и произнёс, с опаской взглянув на Великанова:
– А может быть, в этом есть смысл, Захар Николаевич? Скоро на пленуме обкома будет слушаться отчёт Притаёжного райкома. Я заранее убеждён, что нас будут критиковать за невнимание к лесному хозяйству Улуюлья. Надо нам обязательно отправить экспедицию до пленума. Это будет большой козырь в наших руках.
'Какой ведомственный подход', – подумала Марина, но ничего не сказала, надеясь, что директор поможет переубедить Великанова.
– Критика критикой, Илья Петрович, – раздражаясь, заговорил Великанов, – но оставлять важнейший сектор института без руководителя, извините, я не могу.
– Всего лишь на три месяца, максимум – на пять, и с пользой для сектора, – попыталась убедить его Марина.
Великанов замахал рукой, затряс баками, и Водомеров, видя, что профессор не отступит от своего мнения, сказал:
– В ближайшие два дня, Марина Матвеевна, мы непременно решим этот вопрос. Экспедицию, Захар Николаевич, – он посмотрел на профессора, – не следует задерживать. Я дам сегодня команду, чтобы часть имущества и кое-кого из сотрудников отправить в Притаёжное с ближайшим пароходом.
– Я полагаю, что это вполне целесообразно. На крайний случай руководитель может вылететь самолётом и даже опередить экспедицию, – сказал Великанов.
Наступило молчание.
Теперь нужно было приступить к тому, что Марина считала не менее неотложным: к делу Григория. Но вдруг в эту решающую минуту она почувствовала, что все слова, которые она приготовила, чтобы начать разговор о нём, вылетели у неё из памяти.
– У меня ещё есть один вопрос, Илья Петрович, – наконец начала Марина, краснея. – Может быть, этот вопрос покажется вам и Захару Николаевичу очень личным, но всё-таки… Я хотела бы…
Каждое слово Марина произносила со страшным напряжением. Она не знала, как говорить дальше. И вдруг Водомеров пришёл ей на помощь:
– Я уже в курсе этого события, Марина Матвеевна. И Захар Николаевич тоже.
Марина посмотрела на директора, и взгляд её спрашивал: 'Откуда вы знаете? Кто мог рассказать вам о том, что происходит у меня в душе?'
– Мной получено заявление от товарища Бенедиктина, – внушительно сказал Водомеров, и в глазах его промелькнула усмешка превосходства: уж не такой, мол, Марина Матвеевна, у вас директор растяпа, чтоб не знать, как живут его подчинённые.
– Заявление? О чём же он заявляет? – с изумлением спросила Марина.
– Прочтите. – Водомеров раскрыл папку и подал Марине лист бумаги, исписанный крупным почерком Григория.
