вдруг подумалось ей.
– Как сходила, Уля? Почему так быстро вернулась? – работая веслом, кричал Алексей с середины реки.
– К вам, Алексей Корнеич, спешила.
– Ну и молодец! Я уж соскучился без тебя.
– Насмешник вы, Алексей Корнеич!
– Честное слово, Уля!
Ульяна подтолкнула собаку в лодку, прыгнула сама, взялась за вёсла. Ещё только завидев Алексея, она решила, что с письмом торопиться не будет. Пусть он не думает, что её занимает и беспокоит его переписка с городской девушкой Софьей. Таёжницы тоже знают себе цену, и у них тоже есть своя гордость. Пусть произойдёт всё так: они придут на стан, Ульяна поговорит с отцом, сходит на реку умыться и только потом, сделав вид, что только что вспомнила, отдаст ему письмо.
Но то ли потому, что Алексей с радостью встретил её, или скорее потому, что любящему сердцу не прикажешь, Ульяна сказала о письме, едва вступив в лодку.
– Письмо? От кого, Уля? – удивлённо спросил он.
– Чужих писем, Алексей Корнеич, не читаю, даже когда они бывают незапечатанными, – глядя в упор на Краюхина, проговорила Ульяна.
– Но, во всяком случае… на конверте должен быть обратный адрес. – Алексей как-то виновато посмотрел на неё.
Ульяна хотела сказать, что и адресов чужих она не читает, но лгать она не умела. Поджав губы, Ульяна замолчала.
Алексей читал письмо всё там же, под кедром. Ульяна сидела с отцом у костра, исподлобья поглядывала на Алексея. Вдруг он вскочил и, размахивая письмом, закричал:
– Уля, дай я тебя поцелую!
Ульяна поднялась, видя, что он решительно приближается к ней. 'Что он, умом рехнулся?' – подумала она, обеспокоенная его необычным видом.
Алексей подошёл к девушке, нагнулся и поцеловал её в голову. Лисицын удивлённо щурился, ничего не понимая.
– За такую весть, Уля, тебя озолотить мало! – сказал с волнением Алексей и повернулся к Лисицыну. – Новость, дядя Миша, да какая! В архиве найден анализ руд, доставленных в прошлом веке из Улуюльского староверческого скита.
– Знать, в самом деле богаты наши края! – вскочил Лисицын.
Он вынул из сумки принесённую Ульяной бутылку с водкой:
– Садись, Алёша! Добрую весть обмыть надо. А я-то думал: за что бы выпить? – старуха водочки послала. А оно, вишь, обернулось как…
Глава четырнадцатая
1
Долго Марей был между жизнью и смертью. Он часами лежал, дыша так тихо, что Арина Васильевна то и дело подходила к нему убедиться, не отошёл ли он.
– Почему он такой смиренный-то, доктор? Ни застонет, ни заохает… Будто нет его, – говорила Арина Васильевна, когда врач, осмотрев Марея, складывал свои инструменты в чемоданчик.
– Потому он тихий, Арина Васильевна, что стар. Смерть придёт к нему как вполне закономерное явление, – поблёскивая очками в золочёных ободках, отвечал врач.
– Пожалуй, за Михайлой надо посыльного отправить. Они с Улей в тайге.
– Лучше послать, – посоветовал врач.
Когда врач ушёл, Арина Васильевна решила с посыльным переждать до утра. Была у неё какая-то внутренняя вера, что старик выкарабкается. И в самом деле: на другой день утром она услышала его голос, который не раздавался в стенах дома уже несколько суток.
– Ариша, подойди, голубушка, ко мне.
Арина Васильевна подошла к кровати, села на табуретку.
– Как, Марей Гордеич? Может, чайку тебе с клюквой дать?
Старик не ответил, но, повернув к ней кудлатую седую голову, заговорил о своём:
– Сон, Ариша, сейчас видел: иду будто я к Мише на стан, иду, тороплюсь, и надо мне идти ещё быстрее, а в ногах силы нету. Взошёл я тут на высокий яр, посмотрел вниз и думаю: а зачем я пешком иду, когда лететь можно? Разбежался я что было мочи и прыгнул с яра. И чую, как ветер подхватил меня и понёс. Лечу я так быстро, что дух захватывает. Взглянешь вниз – лес приветно зеленеет, Таёжная играет; посмотришь вверх, а там небо синеет, облака плывут… Лечу, и вся-то Улуюльская тайга из конца в конец мне видна. Вижу: в одном месте дымок над лесом струится. 'Знать, думаю, стан Михаила Семёныча'. Узнал меня Миша, шапкой размахивает, кричит: 'Ты что, Марей Гордеич, давно ли летать по-птичьи научился?' Тут я, Ариша, и проснулся.
– Хороший сон, Марей Гордеич. На поправку пойдёшь, – сказала Арина Васильевна и подумала: 'Очкастый-то доктор, кажется, пальцем в небо попал!'
– И то правда, Ариша. Проснулся, дышать легче, головой вот свободно ворочаю, в ногах охотку на ходьбу чую.
