– Ага. Посмотри на Симулю. Как ты думаешь, для нее это невозможно?
– Пф, – фыркает сексуальная и свободная Сима. – Я только зайду в двери, меня уже примут на роль солистки.
– Правильно, Симочка, поэтому у тебя будет совсем другая растяжечка.
Остальным растяжки придумываем все вместе.
– Сексуальная, красивая, нахальная, самоуверенная и блестящая Симка идет тренироваться в тихой нежности, скромности и бедности. То есть одевает невзрачные, не обтягивающие и не подчеркивающие фигуру шмотки, смывает косметику, делает из волос глупый хвостик и идет торговать в подземный переход тюльпанами. И не орет там: «Тюльпаны, кому тюльпаны!» – а робко предлагает тому, кто сам заинтересуется. Норма – минимум пятьдесят проданных тюльпанов.
С тюльпанами вопросов у нее не возникает, а по поводу одежды она ехидно интересуется, где такую берут.
– У Светы, – отрезает Антон.
Очень добрый, тихий, невзрачный, неуверенный, трусливый и мешковато одетый Миша идет в салон «Порше», «Феррари» или «Лексус» и гнет там пальцы до тех пор, пока ему радостно и уважительно не расскажут все о самой последней модели и не сделают тест-драйв.
Высокомерная в своей утонченности, холеная, самовлюбленная Сонечка-Барби живет целый день жизнью бомжа – грязного, вонючего, собирающего бутылки.
– Чтобы знать всю правду жизни, – уточняет Настя. – Заодно денег заработаешь. Сдашь бутылки.
Анжела ухаживает за больными малышами. Идея принадлежит мне. Я даю ей адрес больницы- интерната для детей-инвалидов, которой помогали деньгами и лекарствами три Игры подряд. Я была там: влюбленные в свое дело энтузиасты – доктора и воспитатели, веселые детишки, бегающие и ковыляющие по коридорам, – все не так, как пишут в газетах. Я надеюсь, что ее сердечко оттает, там все очень трогательно и с любовью, несмотря на объективную беду в жизни детей.
Вообще, иногда, чтобы перестать манипулировать своими страданиями, достаточно посмотреть на того, кому природа дала значительно меньше, чем тебе.
Игроки уже вошли во вкус, придумывая все новые способы трансформации своего сознания. Все шумят, спорят и хохочут.
После того, как растяжки придуманы каждому, они договариваются о том, что держат друг с другом связь, поддерживают, обращаются за помощью.
Воскресенье также в их распоряжении.
Напоследок я прошу их замечать свои внутренние разговоры. Это значит, прежде чем войти к директору больницы, к арт-директору стриптиз-клуба, к больному в палату, нужно остановиться на секунду и заметить все вопли своего сознания. Все эти «А-а, ты сошел с ума! На фига тебе это надо!», «Ты будешь выглядеть как шлюха!», «Что подумают обо мне люди?!», «А вдруг меня пошлют и я опять буду неудачником?!» и прочий бред.
Я напоминаю о том, чтобы они не рассказывали никому о том, что это задание, сделали все безопасно и экологично для себя и окружающих. Все радостно удирают.
Чуть позже я в качестве сюрприза раздаю растяжки негодующим и пытающимся сопротивляться капитанам и отваливаю в Испанию. В маленький городок Виллена. К Артему.
Первая неделя. Воскресенье
Флаттер. (О нем нам рассказал вчера бывший летчик Антон.)
Оказывается, сверхзвуковые самолеты были изобретены и даже изготовлены намного раньше, чем начали применяться. Несмотря на все научные обоснования, вдруг выяснилось, что на практике сверхзвуковой барьер преодолеть очень и очень непросто. При переходе из дозвуковой скорости в сверхзвук самолет начинает страшно колбасить. Трясется и вибрирует все что можно. Такая вибрация называется флаттер и чревата полным разрушением самолета. Со стороны разрушение от флаттера выглядит как взрыв.
Начинается флаттер. Да еще перегрузка. Человеческому организму очень трудно перенести все это бедствие. И страшно, потому что никто не знает, чем закончится вся эта жуть. Множество раз самолеты разгоняли до этого предела, до этой лихорадки, а потом не выдерживали и сбрасывали скорость.
Так длилось довольно долго.
А потом один из пилотов сказал: «Я сделаю это». Сел в самолет, разогнался, сжал зубы и довел скорость до того момента, когда наступает флаттер. И когда началась страшная вибрация, он не сбавил скорость, а наоборот, невзирая на страх, придал ускорение. Вибрация все усиливалась, страх нарастал, но он не сбросил скорость. Через какое-то время вдруг раздался грохот (по-моему, в кабине пилота никакого грохота нет, надо узнать), после чего наступили тишина и спокойствие. И ликование от того, что он летит со сверхзвуковой скоростью. Он совершил этот прорыв и вышел на новый уровень!
