том, как сильно я его люблю. Но я конечно же не сказала.
Ресторан
Немного жаль, но праздник кончился. Первого номера журнала, как и первого мужчины, в моей жизни уже не будет.
Будут, правда, другие – разные, прекрасные и чудесные. А мое дело, как и в случае с мужчинами, повышать качество и собственный профессионализм.
Героический прорыв совершен. Я наконец занялась окончательно заброшенным рестораном и подготовкой к следующей Игре. А также прочими текущими, но важными вещами.
– Господи, ну что, так трудно наладить работу в ресторане? – приступы нежности миновали через несколько дней, и Юра опять занервничал.
Я начала замечать: он всегда нервничает, когда я проявляю свою дезорганизованность и рассеянность. То есть почти всегда. Наверно, у него от хаоса начинает кружиться голова. Видимо, мужчинам в принципе трудно жить в мире, где нет логики, а поступки непредсказуемы и непрогнозируемы. Ведь задача мужчины – обеспечить выживание себе и своей семье. А как тут обеспечишь, когда случаются разнообразные стихийные бедствия, без всякого предупреждения. То я телефон забуду, то паспорт потеряю, то истерику устрою на совершенно ровном месте и без видимых причин, то работаю, как маньяк, забыв про все остальное, а то платежку подписать не могу пять дней и бухгалтер вынужден на меня в розыск подавать. А то, что у меня нет четкого графика работы, Юру вообще до истерики доводит. Это я тоже понимаю.
Еще его почему-то страшно нервирует, когда я сижу с компом в постели или когда хожу по улице с крыльями. У меня есть такие белые прикольные крылышки на подтяжках, небольшие, мягкие, с кружавчиками. Очень красивые. Так вот, когда я их надеваю, Юрик стресс испытывает и идти со мной отказывается наотрез. Вот этого я не понимаю! И этот человек собрался отбросить условности? Да, что-то не так в нашем королевстве. Впрочем, я знаю что. Тогда, три с половиной месяца назад, у него был порыв – все изменить, переделать свою жизнь. А потом жизнь, как обычно взяла свое, планы подкорректировала. Рутина засосала. Страшная вещь – рутина, хуже болота. Она способна уничтожить любые светлые начинания.
Надо будет поднять этот вопрос. Но не сейчас, сейчас Юрик нервный – опасно для жизни обратную связь ему давать.
Вообще-то мы стараемся строить спокойные отношения – это факт. Я много раз усилием воли заставляла себя заткнуться и не пропихивать силой свои решения, Юра тоже пару раз уступал и удерживался от криков и ворчания – я видела, как его ломало. Он все-таки очень груб, и уси-пуси для него – нож в сердце и вообще отнимает кучу сил. Плохо у него получаются уси-пуси, что тут говорить.
Поэтому все равно периодически хамит.
Вот и сегодня изначально он, видимо, долго себя настраивал на то, чтобы быть позитивным и вообще на серьезную беседу. Даже пригласил меня в ресторан – поговорить. В мой ресторан!
Все у нас не как у людей. Пришла я туда раньше Юры и такая голодная, что голова кругом пошла от запахов. Не удержавшись, я заказала себе салат из кучи силоса с бальзамическим соусом и кусочек ягненка, которого мы держим для редких чудаков, не любящих рыбу, но затащенных к нам за компанию, и начала его жадно пожирать. В надежде, что успею съесть до прихода Юрика и притвориться, что чинно жду его с бокальчиком воды на столе.
Не вышло.
– Опять жрешь? – скептически произнес Юра с неопределенной интонацией еще с порога и окинул меня взглядом с ног до головы.
Что за новости? Вроде он всегда был доволен моей фигурой, в отличие от характера. Пусть я упряма, но зато довольно тоща.
– Это вопрос?
– Утверждение. Покроешься коркой жира.
– Ойтыжбожежтымой! До знакомства с тобой не покрылась, а теперь вот покроюсь.
– Это странно, кстати. Как тебе удалось? Я сколько раз видел тебя в ресторане – ты все время ела.
– Во-первых, я смотрю, что ем, во-вторых, я, чуть что, ксеникал пью.
– Ксене… что?
– Ксеникал. Швейцарский препарат. Если его съедать иногда – сразу после того, как объешься, то он каким-то образом запрещает жирам всасываться и утилизироваться в теле и выводит их естественным путем.
– Вы, женщины, помешаны на всяких штучках для похудания?
– Это не «штучки». Я в средствах разбираюсь – у меня в каждой Игре несколько человек непременно худеют, – все диеты, все препараты и их действия – наизусть знаю. Этот мне вообще Лена посоветовала – доктор моя.
– Мой.
– Что мой?
– Кто. Доктор. Он – мой.
– Зануда.
– Кушай, солнце, – он обнял меня. – Я люблю смотреть на это занимательное зрелище – когда ты кушаешь, у тебя рот до ушей от счастья.
– Э… Люблю поесть. Это же наслаждение, чувственное удовольствие. У меня одна из целей на ближайшие несколько лет – объехать тридцать мишленовских ресторанов.
– О, серьезное намерение. Готов поучаствовать в реализации.
Я, не отрываясь от ягненка, протянула ему ладошку в знак соглашения, и он хлопнул по ней. Отлично. Потихоньку я вербую фанатов еды – не одной же мне ездить – с кем делиться ощущениями, для кого восторженно мычать, восхищенно икать и вообще?
На этом Юра, видимо, решил, что официально-лирическая часть закончена, и почти сразу начались наезды.
– Ну? – пока я грустно размышляю, Юра в нетерпении ждет ответа на поставленный вопрос.
– Трудно мне наладить работу в ресторане, – отвечаю я печально, – трудно. Там бумажек много и цифр. Я их не понимаю и не люблю. Я люблю вкусную еду, хорошую компанию и приветливых официантов. Поэтому у меня в ресторане вкусная еда, хорошие гости и приветливые официанты. Правда, прибыль все меньше и меньше.
– О, боже! Чудо мое.
– Почему «чудо твое»? – Мне приятно слово «мое», а про «чудо» я пока не знаю.
– Потому что мое. Ты же моя девушка. К ужасу моему вселенскому. А почему чудо – ты у родителей спроси. Не я тебя воспитывал.
– Ну хорошо, а по каким параметрам – чудо? А то все только и делают, что обзываются, – чудо, инопланетянка, а то и вообще ебанько. А объяснить почему – никто не может.
– Не знаю. Ты какая-то неадекватная временами.
– Вот в данной ситуации, например?
– Ну… Открыла ресторан. Наладила то, что тебе нравится. А все остальное – гори синим пламенем? Такими темпами у тебя скоро и того, что тебе нравится, не останется. За последний месяц у тебя какой результат?
– Какая разница?
– Ну-ка говори! Быстро! Колбаса тут нашлась.
– Ноль почти.
– Ну и чем ты думаешь? Еще полгода в таком темпе – и ты разоришься. И тогда не будет вкусной еды, хорошей компании и приветливых официантов.
Я молчу. А что говорить? Замучил со своими нравоучениями. Как будто я без него не знаю. Все время об этом думаю.
– Чего молчишь?
– Какой ты зануда!
– Дура. Я же не так просто пристаю. Я за тебя переживаю. Вместо ответа я разревелась. А что делать- то было? Что отвечать – непонятно, молчать – глупо, а плакать – в самый раз.
