моменты. Вместо этого он, по наущению своей нечистой совести, поступает как раз наоборот, сваливает, насколько возможно, всё в одну кучу, опускает необходимейшие вещи и путает даже больше, чем при изложении Сен-Симона. Здесь мы поневоле будем ещё более кратки, ибо в противном случае нам пришлось бы написать такую же толстую книгу, какую написал господин Грюн, чтобы отметить каждый его плагиат и каждую ошибку.
О периоде времени с момента смерти Сен-Симона до июльской революции — об этом важнейшем периоде в теоретическом развитии сен-симонизма — мы не узнаём ровно ничего. Таким образом, важнейшая составная часть сен-симонизма, критика существующего строя, совершенно отпадает для господина Грюна. И действительно, трудно было сказать что-нибудь об этом, не зная самих источников, особенно прессы.
Свой курс о сен-симонистах господии Грюн открывает следующим положением:
«Каждому по его способности, каждой способности по сё делам — таков практический догмат сенсимонизма».
Господин Грюн следует за Ребо, который видит (стр. 96) в этом положении переходный пункт от Сен-Симона к сенсимонистам, и затем продолжает так;
«Это непосредственно вытекает из последних слов Сен-Симона: обеспечить всем людям наиболее свободное развитие их задатков».
Здесь господин Грюн хотел быть в чём-то отличным от Ребо. Ребо связывает этот «практический догмат» с «Новым христианством». Господин Грюн считает это домыслом Ребо и без стеснения подставляет на место «Нового христианства» последние слова Сен-Симона. Он не знал, что Ребо просто дал дословное извлечение из «Изложения учения Сен-Симона», год первый, стр. 70.
Господин Грюн не может понять, каким образом здесь у Ребо, после некоторых выдержек, касающихся религиозной иерархии сен-симонизма, вдруг откуда-то сваливается «практический догмат». Между тем, это положение может привести к мысли о повой иерархии лишь в том случае, если рассматривать его в связи с религиозными идеями «Нового христианства», а без них оно требует, в лучшем случае, лишь обыденной классификации общества; господин же Грюн воображает, что из одного этого положения уже вытекает иерархия. Он говорит на стр. 91:
«Каждому по его способности, — это означает возведение католической иерархии в закон общественного порядка. Каждой способности по её делам — означает превращение мастерской в ризницу, превращение всей гражданской жизни в царство попов».
У Ребо он находит в вышеупомянутом извлечении из «Изложения» следующее место:
«Появится воистину вселенская церковь… вселенская церковь управляет как духовными, так и мирскими делами… Наука священна, промышленность священна… всякое добро есть церковное добро, всякая профессия есть религиозная функция, есть ступень в социальной иерархии. — Каждому по его способности, каждой способности по её делам».
Господину Грюну явно достаточно было только поставить этот тезис на голову, превратить предшествующие положения в выводы из заключительного положения, чтобы прийти к своей совершенно непостижимой фразе.
Грюновское воспроизведение сен-симонизма «до того запутано и хаотично», что на стр. 90 он превращает «практический догмат» в «духовный пролетариат», этот духовный пролетариат он превращает в «иерархию духов», а эту последнюю — в верхушку иерархии. Если бы он прочёл хотя бы только «Изложение», он заметил бы, что религиозная концепция «Нового христианства», в связи с вопросом о том, как же определяется capacite{378}, с неизбежностью приводит к признанию иерархии и её верхушки.
Всё рассмотрение и критика «Изложения» 1828–1829 гг. исчерпывается у господина Грюна одним положением: a chacun selon sa capacite, a chaque capacite selon ses oeuvres{379} . Что же касается, помимо этого, «Producteur»[145] и «Organisatear», то он о них почти ни разу не упоминает. Он перелистывает Ребо и находит в отделе «Третья эпоха сен-симонизма», стр. 126 (Штейн, стр. 205), следующий отрывок:
«… и через несколько дней «Globe» вышел с подзаголовком «Газета, посвящённая учению Сен- Симона», причём это учение было резюмировано на его первой странице следующим образом:
Религия
Наука Промышленность
Всеобщая ассоциация».
От вышеуказанного положения господин Грюн непосредственно перескакивает к 1831 г., обрабатывая Ребо следующим образом (стр. 91):
«Сен-симонисты выразили свою систему в следующей схеме, формулировка которой принадлежит главным образом Базару:
Религия
Наука Промышленность
Всеобщая ассоциация».
Господин Грюн опускает три положения, которые тоже находятся в заголовке «Globe»[146] и все относятся к практическим социальным реформам. Они встречаются и у Штейна и у Ребо. Он делает это для того, чтобы превратить эту простую вывеску газеты в «схему» системы. Он обходит молчанием то, что приведённая «схема» находится в заголовке «Globe», и, исказив текст заголовка, оказывается затем в состоянии разделаться со всем сен-симонизмом хитроумным критическим замечанием, что религия помещена наверху. А между тем он мог бы вычитать у Штейна, что в «Globe» дело обстоит совершенно иначе. «Globe» содержит — чего, впрочем, не мог знать господин Грюн — подробнейшую и серьёзнейшую критику существующего строя, особенно его экономических порядков.
Откуда господин Грюн получил новые и притом важные сведения, что формулировка этой «схемы» из четырёх слов «принадлежит главным образом Базару», — сказать трудно.
С января 1831 г. господин Грюн перескакивает назад к октябрю 1830 года:
«В период Базара» (откуда этот период взялся?), «вскоре после июльской революции, сен-симонисты представили краткое, но исчерпывающее исповедание своей веры в палату депутатов, в ответ на выпад гг. Дюпена и Могена, обвинивших их с высоты трибуны в том, что они проповедуют общность имущества и общность жён».
Затем приводится самое обращение, к которому господин Грюн делает следующее примечание:
«Как всё это разумно и сдержанно! Базар редактировал этот документ, представленный палате» (стр. 92–94).
Что касается этого последнего замечания, то Штейн на стр. 205 говорит:
«Судя по форме и тону этого документа, мы ни минуты не колеблемся признать, вместе с Ребо, что он был составлен скорее Базаром, чем Анфантеном».
А Ребо на стр. 123 говорит:
«По всей форме и по умеренному тону этого документа легко видеть, что он возник скорее по инициативе Базара, чем его коллеги».
Гениальная смелость господина Грюна превращает предположение Ребо, что инициатива составления этого обращения исходила скорее от Базара, чем от Анфантена, в категорическое утверждение, что редакция этого документа принадлежит целиком Базару. Переход к этому документу является переводом из Ребо (стр. 122):
«Гг. Дюпен и Моген заявили с высоты трибуны, что образовалась секта, проповедующая общность имущества и общность жён».
Господин Грюн лишь отбрасывает приводимую Ребо дату, говоря вместо этого: «вскоре после июльской революции». Вообще, хронология не подходящий элемент для тех приёмов, какими господин Грюн старается эмансипироваться от своих предшественников. От Штейна он здесь отделяет себя тем, что вводит в текст то, что у Штейна находится в примечании, опускает вступительную часть обращения, переводит выражение fonds de production (производительный капитал) через «недвижимое имущество», a classement, social des individus (общественная классификация индивидов) через «общественный порядок отдельных личностей».
Затем идёт несколько неряшливых замечаний об истории сен-симонистской школы, представляющих
