Собрание сочинений, том 8

театрального эффекта. Если проследить историю английских выборов за сто или более лет, то возникает вопрос не о том, почему английские парламенты были так плохи, а, наоборот, каким образом им все же удалось быть даже такими, какими они были, и отражать, хотя и в смутных чертах, действительное развитие английского общества. Точно так же противники представительной системы, должно быть, удивляются, когда обнаруживают, что законодательные учреждения, в которых все определяется абстрактным большинством, случайным соотношением числа голосов, тем не менее принимают решения и разрешают вопросы в соответствии с требованиями момента, — по крайней мере, в период расцвета своих жизненных сил. Из простого соотношения чисел никогда нельзя — даже с помощью самых натянутых логических умозаключений — вывести необходимость вотума, соответствующего действительному положению вещей; наоборот, из данного положения вещей неизбежность определенного соотношения депутатов вытекает всегда как бы сама собой. Чем же был традиционный подкуп на английских выборах, если не особой формой, столь же грубой, сколь и наглядной, в которой проявлялось соотношение сил борющихся партий? Средства влияния и господства, которые каждая из них в других случаях применяла обычным путем, здесь в продолжение нескольких дней пускались ими в ход необычным образом, в более или менее гротескной форме. Но предпосылка в обоих случаях была та же, а именно, что кандидаты соперничающих партий представляют интересы всего круга избирателей, а этот привилегированный круг избирателей, в свою очередь, представляет интересы неголосующей массы, или, вернее, что эта лишенная избирательных прав масса еще не имеет своих особых интересов. Дельфийских жриц нужно было одурманивать посредством паров, для того чтобы они обрели свой дар оракула. Британский народ должен одурманивать себя джином и портером, чтобы быть в состоянии обрести своих оракулов-законодателей. А где следовало искать таких оракулов, — было ясно само собой.

С того момента как промышленный и торговый средний класс, т. е. буржуазия, выступил в качестве официальной партии рядом с вигами и тори, и особенно со времени проведения билля о реформе в 1831 г., во взаимном положении классов и партий произошли коренные изменения. Буржуа не испытывали ни малейшего влечения к дорогостоящим избирательным маневрам, к этим faux frais {непроизводительным издержкам. Ред.} общих выборов. Они считали, что будет дешевле конкурировать с земельной аристократией при помощи общих моральных средств, чем при помощи личных денежных средств. С другой стороны, они сознавали себя представителями всеобщих, преобладающих в современном обществе интересов. Поэтому они оказались в состоянии выдвинуть требование, чтобы избиратели руководствовались общими национальными интересами, а не личными и местными мотивами, и тем больше настаивали на этом требовании, чем больше прежний способ воздействия на избирателей — именно в силу самого состава избирателей — превращался преимущественно в орудие земельной аристократии и становился недоступным для буржуазии. Таким образом, буржуазия боролась за выборы, основанные на моральном принципе, и заставляла принимать законы, составленные в этом духе, — законы, из которых каждый должен был служить противодействием местному влиянию земельной аристократии. И действительно, с 1831 г. подкуп принял более цивилизованные, более скрытые формы, и общие выборы стали проходить в более спокойной обстановке чем раньше. Теперь, наконец, народные массы перестали быть простым хором, который принимал более или менее близко к сердцу борьбу официальных героев, тянувших между собой жребий, и — словно критские куреты при рождении Юпитера — буйно участвовал в вакхической оргии по случаю сотворения парламентских божков[260], получая за это участие в их прославлении соответствующую плату и угощение. Чартисты грозной толпой окружали всю арену, на которой должна была разыгрываться официальная избирательная борьба, и, полные недоверия, испытующе следили за каждым движением на этой арене. При таких условиях выборы, подобные тем, которые произошли в 1852 г., не могли не возбудить всеобщего негодования. Даже у консервативного органа, «Times», впервые вырвалось несколько слов в защиту всеобщего избирательного права, широкие же массы британского пролетариата воскликнули в один голос: враги реформы дали самые лучшие аргументы ее сторонникам; так вот как выглядят выборы при существующем классовом строе, так вот какая получается палата общин при такой избирательной системе!

Для того чтобы постигнуть истинный характер системы подкупа, коррупции, запугивания в том виде, как она применялась во время последних выборов, необходимо обратить внимание на одно обстоятельство, которое действовало в том же направлении.

Если обратиться к общим выборам, происходившим с 1831 г., можно заметить, что чем больше усиливалось давление лишенного избирательных прав большинства населения страны на привилегированный круг избирателей и чем громче буржуазия требовала расширения этого круга, а рабочий класс — уничтожения всяких следов его существования, тем все более сокращалось число избирателей, действительно принимавших участие в голосовании, и круг избирателей, таким образом, все более и более суживался. Это ни разу не обнаруживалось так ясно, как на последних выборах.

Возьмем для примера Лондон. В Сити число избирателей равно 26728; из них голосовали только 10 тысяч. В округе Тауэр-Хамлетс зарегистрировано 23534 избирателя, из них голосовали только 12 тысяч. В Финсбери из 20025 избирателей голосовало менее половины. В Ливерпуле, где разыгралась наиболее оживленная избирательная борьба, из 17433 зарегистрированных избирателей в баллотировке участвовало лишь 13 тысяч.

Этих примеров достаточно. Что они доказывают? Наличие апатии среди лиц, пользующихся привилегией избирать. А что доказывает эта апатия? То, что этот круг избирателей пережил себя, что он утратил всякий интерес к своему собственному политическому существованию. Это никоим образцом не означает, что избиратели стали равнодушны к политике вообще; они равнодушны только к такого рода политике, результаты которой сводятся в большинстве случаев лишь к тому, чтобы помочь тори прогнать вигов или помочь вигам одолеть тори. Избиратели инстинктивно чувствуют, что решение того или иного вопроса не зависит уже более ни от парламента, ни от выборов в парламент. Кто отменил хлебные законы? Конечно, не те избиратели, которые избрали протекционистский парламент, и тем более не сам протекционистский парламент; законы были отменены только и исключительно посредством давления извне. В это давление извне, в воздействие на парламент другими средствами, помимо голосования, уверовала теперь даже большая часть самих избирателей. Существующий до сих пор законный способ голосования они рассматривают как устаревшую формальность и, если бы парламент начал сопротивляться давлению извне и навязывать нации законы, составленные в духе этого ограниченного круга избирателей, они примкнули бы к общему штурму всей этой устаревшей системы.

Поэтому подкуп и запугивание, пущенные в ход тори, были лишь насильственной попыткой возродить отмирающий круг избирателей, который стал непригодным для положительной деятельности и больше не может дать ни решающих результатов на выборах, ни истинно национального парламента. К чему же это привело? Старый парламент был распущен, ибо к концу своего существования он распался на отдельные фракции, обрекавшие друг друга на полнейшее бездействие. Новый же парламент начинает с того, чем кончил старый. Он разбит параличом с самого момента своего рождения.

Написано К. Марксом около 16 августа 1853 г.

Напечатано в газетах «New-York Daily Tribune» № 3552, 4 сентября 1852 г. и «The People's Paper» № 24, 16 октября 1852 г.

Печатается по тексту газеты «New-York Daily Tribune», сверенному с текстом газеты «The People's Paper»

Перевод с английского

Подпись: Карл Маркс

К. МАРКС РЕЗУЛЬТАТЫ ВЫБОРОВ

Лондон, пятница, 27 августа 1852 г.

Рассмотрим теперь результаты последних общих выборов.

Если мы объединим под общим именем «оппозиции» вигов, фритредеров и пилитов и противопоставим их всех вместе тори, то мы увидим, что статистические данные о новом парламенте ясно выражают ту