мистификации, прикомандированным к прусскому посольству в качестве атташе полицейским лейтенантом. Грейф получил от прусского правительства приказ немедленно оставить Лондон. Нельзя было терять ни минуты.
Подобно тому как в конце оперного спектакля декорация на заднем плане, скрытая до сих пор кулисами и расположенная амфитеатром, внезапно озаряется бенгальскими огнями и ее ослепительные очертания открываются взорам, так и в конце этой прусской полицейской трагикомедии открываются взорам скрытые, расположенные амфитеатром мастерские, в которых фабриковалась подлинная книга протоколов. На нижней ступеньке виднеется несчастный, работающий сдельно полицейский шпик Гирш; на второй ступени — шпион-буржуа и agent provocateur, купец из Сити, Флёри; на третьей ступени— дипломатический полицейский лейтенант Грейф и на самой высокой ступени — само прусское посольство, к которому он был прикомандирован в качестве атташе. В продолжение 6–8 месяцев Гирш регулярно, неделя за неделей фабриковал свою подлинную книгу протоколов в рабочем кабинете под надзором Флёри. Но этажом
Дальше нельзя уже было держаться за подлинную книгу протоколов, хотя бы как за записную книжку. Прокурор Зедт предал ее погребению в своем ответе на защитительные речи адвокатов.
Таким образом, снова вернулись к исходному пункту, вызвавшему предписание обвинительного сената апелляционного суда начать заново следствие ввиду того, что
V
СОПРОВОДИТЕЛЬНОЕ ПИСЬМО К «КРАСНОМУ КАТЕХИЗИСУ»
Полицейский инспектор
«Он конфисковал пакет с экземплярами «Красного катехизиса», адресованный кельнеру одной из крефельдских гостиниц и имевший дюссельдорфский почтовый штемпель. Там же находилось сопроводительное письмо. Отправитель не установлен». «Сопроводительное письмо, по-видимому, как указывает прокуратура,
В заседании от 28 октября эксперт (???) Ренар находит, что сопроводительное письмо написано почерком Маркса. Это сопроводительное письмо гласит: Гражданин!
Так как Вы пользуетесь нашим полным доверием, то мы при сем препровождаем Вам 50 экземпляров «Красного», который Вы в субботу 5 июня, в 11 часов вечера, должны подсунуть под двери известных своими революционными убеждениями граждан, лучше всего рабочих. Мы с уверенностью рассчитываем на Вашу гражданскую доблесть и ожидаем поэтому исполнения этого предписания. Революция ближе, чем думают некоторые. Да здравствует революция!
Привет и братство
Берлин, май 1852 г.
Свидетель Юнкерман заявляет также, «что пакеты, о которых идет речь, были посланы свидетелю
Во время предварительного заключения кёльнских обвиняемых берлинский полицейпрезидент
В судебных прениях фигурируют два полицейдиректора, один живой и один мертвый, один полицейский советник — зато этим одним был Штибер, — два полицейских лейтенанта, из которых один постоянно ездит из Лондона в Кёльн, другой же — из Кёльна в Лондон, множество полицейских агентов и субагентов, выступающих то под своим именем, то анонимно, то под разными именами, то под псевдонимами, с хвостами и без хвостов, и в довершение еще полицейский инспектор.
Как только в Лондоне была получена «Kolnische Zeitung» с показаниями свидетелей от 27 и 28 октября, Маркс отправился к полицейскому судье на Марльборо-стрит, переписал приведенный в «Kolnische Zeitung» текст сопроводительного письма и дал заверить эту копию; одновременно он сделал следующее, равносильное показанию под присягой, заявление:
1) что он не писал упомянутого сопроводительного письма;
2) что о его существовании он узнал только из «Kolnische Zeitung»;
3) что он
4) что он никогда не содействовал его распространению в какой бы то ни было форме. Надо кстати заметить, что подобное заявление (declaration), сделанное перед полицейским судьей, если оно оказывается ложным, влечет за собой в Англии все последствия клятвопреступления.
Вышеупомянутый документ был отправлен Шнейдеру II и в то же самое время опубликован в лондонском «Morning Advertiser», так как за время процесса можно было убедиться, что у прусской почты с соблюдением тайны переписки связано странное представление, будто она обязана держать в тайне от адресатов доверенные ей письма. Обер-прокуратура противилась рассмотрению этого документа, хотя бы только для
Шнейдер II указал,
«что адресат Кианелла, который с готовностью дал полиции сведения о предполагаемых отправителях и
Тот, кто прочел когда-либо хоть одну строчку, написанную Марксом, не счел бы возможным утверждать, что он является автором этого мелодраматического сопроводительного письма. Полуночный час во время сна в летнюю ночь 5 июня, предписанная с навязчивой наглядностью операция по подсовыванию
«Красного» под двери революционных филистеров — это скорее могло указывать на нрав Кинкеля, подобно тому как «гражданская доблесть» и «уверенность», с которой «рассчитывали» на военное «исполнение» данного «предписания», могли указывать на силу воображения Виллиха. Но как могли Кинкель — Виллих дойти до того, чтобы писать свои революционные рецепты почерком Маркса?
Если можно выдвинуть гипотезу относительно «не вполне еще выясненного происхождения» рукописи этого сопроводительного письма, написанной поддельным почерком, то эта гипотеза выглядела бы так: полиция нашла в Крефельде 50 «Красных» с высокопарным, вполне отвечающим запросу сопроводительным письмом. Она распорядилась — в Берлине или Кёльне, qu'importe?
Однако даже обер-прокуратура не решилась в своей речи, достойной речей против Катилины{43}, сослаться на это сопроводительное письмо. Она отказалась от него. Письмо, таким образом, ничего не дало для установления недостающего
VI
