Собрание сочинений, том 9

ученичестве понижаются с 1 ф. ст. до 2 шилл. 6 пенсов; на дипломы адвокатов — с 12 и 8 ф. ст. до 9 и 6 ф. ст. и на договоры об ученичестве для клерков — с 120 ф. ст. до 80 фунтов стерлингов. Первый пункт и два последних это — опять-таки очевидная поблажка буржуазии, беднякам же они не приносят даже намека на пользу; между тем шестипенсовый налог на объявления, штемпельный сбор с газет и налог на бумагу сохраняются в силе для того, чтобы можно было в интересах богачей снизить налоги на прислугу, собак и лошадей.

В-шестых, в Шотландии и Ирландии должна быть проведена надбавка к налогу на спирт, а винокуры получат льготу на «утечку».

В-седьмых, стоимость патентов торговцев должна быть более уравнена (еще один подарок буржуазии).

В-восьмых, налоги на мыло и ряд других предметов должны быть отменены; пошлина на чай понижается к 1854 г. с 2 шилл. 2¹/₄ пенсов до 1 шилл. 10 пенсов, к 1856 г. — до 1 шилл. 3 пенсов, а в дальнейшем — до 1 шиллинга.

Таковы основные черты бюджета вигов. И теперь мы спрашиваем наших читателей, выдвигался ли когда-нибудь с министерской скамьи более жалкий образчик «грошового законодательства», выражаясь языком самого канцлера? Внешне бюджет выглядит как нечто внушительное, благообразное и содержащее ряд эффектных пунктов; но какова реальная польза от него, каково то действительное облегчение, которое он принесет рабочему классу Англии? Отмена налогов на мыло и понижение пошлин на чай — вот единственные пункты, которые можно отметить. Но какое ничтожное облегчение они сулят! Та грань, за которой начинаются выгоды для рабочих и убытки для аристократии и буржуазии, повсюду точно соблюдена и ее старательно избегали перешагнуть. Возможно, что легковерные люди и дадут провести себя этим бюджетом. «Понижение налога на объявления до 6 пенсов и отмена штемпельного сбора с приложений к газетам!» Но что практически принесет это народу? Ничего! «Пенсовая марка для расписок!» Но какое дело до этого наемному рабу, который «расписывается» только в получении своей голодной заработной платы? Ровным счетом никакого! «Налог на страхование жизни понижается с 2 шилл. 6 пенсов до 6 пенсов». Но что это дает труженику, который батрачит за 6, 8 или 10 шиллингов в неделю и не может застраховать свою жизнь от гнетущего рабства Манчестера? Что дает это даже тем, кто получает в неделю 1 фунт или 30 шиллингов? Ничего! Какая польза рабочему от того, что адвокаты будут платить за свои дипломы на 3 фунта меньше, а клерки за свои договоры об ученичестве — 80 фунтов вместо прежних 120 фунтов? Какая польза рабочему от того, что налог на наследуемое имущество в одном пункте будет облегчен, а общее правило о его взимании так легко обойти? Будет ли этим облегчено его бремя хотя бы на йоту? Какая польза рабочему от того, что стоимость патентов лавочников будет более уравнена, если его заработная плата не может быть уравнена с той прибылью, которую лавочники извлекают, пользуясь его нуждой? «Финансовая реформа» — один из тех двух лозунгов, под которыми нынешний парламент был избран и нынешнее министерство пришло к власти. Вот она перед вами — реформа, предлагаемая вигами, аристократами и капиталистами. Необходимо было что-то сделать, пойти на небольшую уступку; задача заключалась в том, чтобы сделать эту уступку совершенно ничтожной, едва уловимой, и наш мастер по части финансов артистически справился с этой задачей. Его бюджет, — употребляя дословно его собственное выражение, — действительно создан «для удобства торгово-промышленных классов» и в то же время является не чем иным, как образцом «грошового законодательства».

Написано К. Марксом около 20 апреля 1853 г.

Напечатано в «The People's Paper» № 51, 23 апреля 1853 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

К. МАРКС БЕСПОРЯДКИ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ. — СТОЛОВЕРЧЕНИЕ В ГЕРМАНИИ. — БЮДЖЕТ[74]

Лондон, пятница, 22 апреля 1853 г.

Согласно телеграфному сообщению, 12 сего месяца в Константинополе и его окрестностях произошли большие беспорядки; пятнадцать христиан были убиты или ранены толпой фанатичных турок.

«Порядок был немедленно восстановлен при помощи вооруженной силы».

В другом сообщении — из Копенгагена — говорится, что палатой или фолькетингом было отклонено министерское послание относительно вновь предложенного порядка наследования датской короны. Этот акт мы должны рассматривать как серьезную неудачу дипломатии России, интересы которой отстаивало послание в соответствии с Лондонским протоколом, признающим Россию бесспорным наследником Датского королевства[75].

Из Гааги нам сообщают, что возбуждение, подобное тому, какое имело место два года тому назад в Англии в связи с «католическим наступлением»[76], началось теперь в Нидерландах и привело к образованию ультрапротестантского министерства. Относительно Германии, или вернее той ее части, которая была известна прежде под именем империи, надо сказать, что для характеристики умонастроения, господствующего среди образованных кругов буржуазии, нет ничего более знаменательного, чем заявление редактора «Frankfurter Journal»[77] от 20 апреля. В назидание читателям вашей газеты я привожу здесь перевод этого заявления:

«Сообщения относительно столоверчения (Tisch-Rucken)[78], доставляемые нам каждой почтой, принимают такой размах, равного которому мы не знали со времени появления памятной «Песни о Рейне» Николауса Беккера и первых дней мартовской революции 1848 года. Как ни утешительны эти сообщения, поскольку они лучше всяких политических рассуждений говорят о том, в какое безмятежное и безобидное время мы вновь живем, к сожалению, мы не можем уделить им в дальнейшем надлежащего внимания из опасения, что наши читатели и мы сами можем оказаться целиком заваленными ими и они в конце концов запрудят все столбцы этой газеты».

Некий «Англичанин» {А. Ричардс. Ред.} обратился с письмом в редакцию газеты «Times» и к лорду

Пальмерстону по поводу недавнего дела Кошута {См. настоящий том, стр. 86–88. Ред.} ; в заключение своего письма он пишет:

«Когда коалиционный кабинет будет отправляться к своим отцам, или к своим дядям, или к своим праотцам, мы деликатно намекнем благородному лорду на Джо Миллера в новом издании. Мы, правда, совершенно не думаем услышать больше имя «Джо». «Пальмерстон» — вот имя, которое будет фигурировать. Оно длинновато. Это плохо. Но впрочем, мы убеждены, что в англосаксонской форме «Рат» оно уже является более пригодным. Оно подходит для прозы и для стихов, рифмуясь со словами: «sham», «flam», «cram» {«позор», «ложь», «обман». Ред.} ».

В своей статье за вторник {См. настоящий том, стр. 58–63. Ред.} я дал вам беглый обзор бюджета Гладстона. Теперь передо мной лежит официальное издание в 50 страниц in folio, озаглавленное: «Резолюции, которые будут внесены канцлером казначейства» и «Объяснительная записка к резолюциям». Однако я коснусь лишь тех деталей, которые могли бы представить интерес для иностранных читателей, если бы проект бюджета стал законом Великобритании.

Наиболее существенными являются резолюции, касающиеся таможенных пошлин. Предлагается отменить пошлины на 123 второстепенных товара, приносившие около 55000 ф. ст. в год; сюда включаются все сорта — за исключением четырех — древесины, идущей на изготовление мебели, а также стропила, рамы, кирпич и черепица. Предполагается понижение пошлин, во-первых, на чай с 2 шилл. 2¹/₄ пенса до 1 шилл. 10 пенсов к 5 апреля 1854 г. и, во-вторых, на 12 видов продуктов питания. Существующую пошлину на миндаль предполагается понизить до 2 шилл. 2 пенсов с центнера; на сыр — с 5 шилл. до 2 шилл. 6 пенсов с центнера; на какао — с 2 пенсов до 1 пенни с фунта; на орехи — с 2 шилл. до 1 шилл. с бушеля; на яйца — с 10 пенсов до 4 пенсов с сотни; на апельсины и лимоны — до 8 пенсов с бушеля; на масло — с 10 шилл. до 5 шилл. с центнера; на изюм — с 15 шилл. 9 пенсов до