Константинополь проект новых нот; эти новые ноты пойдут затем обратно в С.-Петербург, и ничего не будет решено до того, как последний ответ вновь вернется из С.-Петербурга в Константинополь. А тем временем наступит пятый месяц, и никакой флот не сможет войти в Черное море. Царь тогда преспокойно перезимует в Дунайских княжествах, где он оплачивает свои расходы теми же обязательствами, которые и по сей день еще циркулируют здесь со времени его прежних оккупации, начиная с 1820 года.
Известно, что сербский министр Гарашанин был отстранен от своего поста по настоянию России. Ободренная этой первой победой, Россия настаивает теперь на отставке всех антирусски настроенных офицеров. Эту меру предполагается распространить также на царствующего князя Александра, чтобы заменить его князем Михаилом Обреновичем, послушным орудием России и русских интересов. Стремясь избежать этого бедствия, а отчасти действуя так под влиянием Австрии, князь Александр пошел против султана и объявил, что желает сохранять строгий нейтралитет. Русские интриги в Сербии следующим образом изображаются в парижской газете «Presse»:
«Всем известно, что русское консульство в Оршове — захудалом селении, в котором не проживает ни одного русского подданного и которое расположено в самой гуще сербского населения, — влачит весьма жалкое существование, но все же является в настоящее время очагом московитской пропаганды. Судебным расследованием установлено, что Россия причастна как к Браиловскому делу 1840 г., так и к делу Иоанна Лутцо 1850 г., равно как и к недавнему делу об аресте четырнадцати русских офицеров, послужившему причиной отставки министерства Гарашанина. Точно так же известно, что князь Меншиков во время своего пребывания в Константинополе вел через своих агентов подобного же рода интриги в Бруссе и Смирне, равно как и в Салониках, Албании и Греции».
Нет более примечательной черты в русской политике, чем это традиционное постоянство не только в целях, но и в способах их достижения. В теперешнем восточном вопросе нет ни одного осложнения, ни одних переговоров, ни одной официальной ноты, которые не носили бы на себе печать повторения уже известных страниц истории.
В своих теперешних претензиях к султану Россия может сослаться только на Кайнард-жийский договор, хотя этот договор отнюдь не предоставлял царю протектората над его единоверцами, но лишь дал ему право соорудить церковь в Стамбуле и взывать к милосердию султана в отношении его христианских подданных. Это совершенно правильно отметил Решид-паша, возражая царю в своей ноте от 14-го числа. Но уже в 1774 г., когда подписывался этот договор, Россия имела намерение рано или поздно истолковать его в том смысле, как он был истолкован ею в 1853 году. Тогдашний австрийский интернунций при Оттоманской Порте, барон Тугут, писал в 1774 г. своему двору:
«Отныне Россия будет всегда в состоянии каждый раз, когда она сочтет момент благоприятным, и без особых предварительных приготовлений, направить из своих портов в Черном море десант против Константинополя. В этом случае, без сомнения, был бы приведен в исполнение заговор, заранее подготовленный совместно с главами православной церкви, и султану не осталось бы ничего иного, как, при первом известии о приближении русских, покинуть свой дворец, бежать в глубь Азии, предоставив трон Европейской Турции более опытному властителю. Как только будет завоевана столица, террор и ревностная поддержка православных христиан, без сомнения, с легкостью обеспечат переход под русский скипетр всего
Архипелага, побережья Малой Азии и всей Греции до берегов Адриатики. Обладание этими столь щедро одаренными природой странами, с которыми по богатству и плодородию почвы не может сравниться никакая другая часть света, приведет Россию к такому могуществу, которое затмит все чудеса, рассказываемые историей про великолепие древних монархий».
Россия пыталась уже в 1774 г., как и в настоящее время, возбудить честолюбие Австрии перспективой присоединения к ней Боснии, Сербии и Албании. Тот же барон Тугут пишет об этом следующее:
«Подобного рода расширение границ Австрии не вызвало бы зависти со стороны России. Причины этого состоят в том, что присоединение Австрией Боснии, Сербии и т. д., которое при других обстоятельствах очень много значило бы для России, было бы для нее весьма безразлично после того, как в ее руки попала бы остальная часть Оттоманской империи. Ведь жители этих провинций почти исключительно мусульмане и православные: первых не стали бы здесь терпеть в качестве постоянных жителей, последние же, принимая во внимание близкое соседство Восточной Российской империи, не замедлили бы переселиться туда; а если бы они и остались на месте, то их неверность Австрии явилась бы причиной продолжительных беспорядков. Таким образом расширение территории, но без внутреннего усиления, не только не упрочило бы власти австрийского императора, а способствовало бы ее ослаблению».
Желая продемонстрировать традиционную политику России вообще и, в частности, ее виды на Константинополь, политики обычно ссылаются на завещание Петра I[218] . Но они могли бы пойти еще дальше в глубь истории. Более восьми веков тому назад Святослав, тогда еще языческий великий князь Руси, заявил, собрав своих бояр, что «под владычество Руси должна перейти не только Болгария, но и греческая империя в Европе, а также Богемия и Венгрия». Святослав завоевал Силистрию и угрожал Константинополю в 968 г. н. э., так же как Николай в 1828 году. Вскоре после основания русской империи династия Рюриковичей перенесла свою столицу из Новгорода в Киев для того, чтобы быть ближе к Византии. В одиннадцатом веке Киев подражал во всем Константинополю, и его называли
В Бейруте американцы вырвали еще одного венгра из когтей австрийского орла. Приятно видеть, что американское вмешательство в европейские дела начинается именно с восточного вопроса. Помимо торгового и военного значения, которое имеет Константинополь в силу своего местоположения, существует еще ряд других, исторических соображений, которые делают вопрос об обладании этим городом предметом постоянного горячего спора между Востоком и Западом. Америка же является самой юной и сильной представительницей Запада.
Константинополь, это — вечный город, это — Рим Востока. Западная цивилизация и восточное варварство при господстве старинных греческих императоров, восточное варварство и западная цивилизация при господстве турок так тесно переплелись между собой, что этот центр теократической империи стал серьезной преградой для европейского прогресса. Когда греческие императоры были вытеснены иконийскими султанами[220], дух старой Византийской империи пережил эту перемену династий, и если султан когда-нибудь будет замещен царем, то Bas-Empire
