полном неведении… Разрешите мне сослаться на данные, опубликованные на днях в «Times». Там сообщается, что у нашего посланника в Персии были разногласия с правительством шаха, которое уже готово было уступить, как вдруг вмешался российский посланник с целью обострить спор. Вы видите, стало быть, как в одно и то же время Россия вытесняет Англию из Персии, а Англия навязывает Турции господство России. В том же сообщении упоминается о посольстве, прибывшем в Тегеран; сообщается и о том, что афганцы чрезвычайно возбуждены и что заклятый враг России Дост-Мухаммед весьма заинтересован в успехе своего посольства, которое должно побудить Персию оказать поддержку Турции. А вы, вероятно, помните, что шестнадцать лет тому назад Англия объявила войну афганцам с целью низложения Дост- Мухаммеда ввиду того, что он был врагом Англии и верным союзником России. Что же, может быть, ваше правительство верило этому? Но если так, то чрезвычайно странно, что оно воевало не против России, а против афганцев, т. е. прямо бросило их в объятия России. Однако ваше правительство не питало такой уверенности; оно тогда великолепно знало, что Дост-Мухаммед, как это видно теперь, заклятый враг России, и, именно по этой причине оно напало на него. Этот факт был установлен, а в палате общин было доказано, что документы, в которых Дост-Мухаммед неправильно изображался союзником России, были целиком подделаны. Английский посланник сам отправил оригинал на родину для опубликования. (Позор!) Все это — лишь естественный результат того, что действия правительства держатся в тайне, а нация — в неведении, о чем я уже говорил. Я не вижу на нашем собрании ни одного человека, который не был бы молчаливым соучастником этого преступления, который не опустился бы вследствие безразличия к делам и чести своей страны до положения раба, хотя он и мнит себя свободным. (Слушайте! Слушайте!) Разрешите мне рассказать вам кое-что из того, что думают о вас иностранцы. Вы недавно много слышали о влиянии немцев при дворе. Не хотите ли послушать мнение немецких кузенов королевы? Тогда позвольте мне сказать вам, что если Германия подпала под русское влияние, то это дело рук Англии. Вслушайтесь только в следующие слова:
«Если Англия и Франция не вмешаются в дела Турции, она победит. Если же, наоборот, западные державы, ослепленные раболепством, не смогут удержаться от «посредничества», т. е. от вмешательства в восточные дела, то Турция обречена, и московские казаки скоро станут вершителями судеб всего мира! И все же, каким благородством отличалось до сих пор поведение несчастной Турции, несмотря на все преступления дипломатов и хотя она ошибочно приняла шайку убийц за своих друзей. Грустные дела, что и говорить! Я с часу на час ожидал, что союзные эскадры станут бомбардировать столицу Турции, чтобы сломить ее героический дух и принудить ее к позорной капитуляции. Турки, действительно, могут сказать: «Longa est injuria, longae ambages, sed summa sequor fastigia rerum!»
Из всего этого вы можете заключить, что люди, занимающие самое высокое положение, могут тщетно вздыхать о той привилегии, которую вы любезно предоставляете мне, позволяя дать выход моему негодованию и предупредить о грядущих событиях. Позвольте же мне изобразить то положение, в котором вы находитесь. Британия отличается двумя особенностями: она — идиот в своей стране и маньяк за границей, вооруженный маньяк, подвергающий опасности свою собственную жизнь и жизнь других. Каждый из вас в отдельности не таков, но таковы вы в совокупности. Пусть же проснется в вас ваша индивидуальная проницательность и обуздает коллективного маньяка, пока вы еще можете лечить больной мозг — этот орган, являющийся причиной всех зол». (Громкие и продолжительные аплодисменты.)
Я могу прибавить к речи г-на Уркарта, что последний coup d'eclat
К. МАРКС
ВОСТОЧНАЯ ВОЙНА[23]
Лондон, 14 января 1854 г.
Наконец-то так долго ожидавший решения восточный вопрос достиг, по-видимому, той остроты, когда дипломатия теряет над ним власть и уже не может использовать его для своих изменчивых и вечно безрезультатных действий. 3 января французский и английский флоты вошли в Черное море с тем, чтобы воспрепятствовать нападению русского флота на турецкий флот или на турецкое побережье. Царь Николай однажды заявил, что подобный шаг он будет расценивать как сигнал для объявления войны. Оставит ли он теперь этот факт без внимания? Сегодня получено сообщение, что соединенные силы французского и английского флотов совместно с первым дивизионом турецкого флота перебрасывают 17 тысяч турок к Батуму. Если это верно, то это является таким же актом войны, каким явилось бы непосредственное нападение на Севастополь, и царю остается лишь немедленно объявить войну.
Но окажется ли Россия в одиночестве? На чью сторону станут во всеобщей войне Австрия и Пруссия?
Говорят, будто Луи Бонапарт дал понять австрийскому правительству, что если в случае конфликта с Россией Австрия примкнет к ней, то французское правительство использует революционное брожение в Италии и в Польше, нуждающееся только в искре, чтобы снова превратиться во всепожирающий пожар, и Франция попытается восстановить польскую и итальянскую нации. Можно, однако, с уверенностью предполагать, что на австрийское правительство большее влияние окажут его собственные финансовые затруднения, чем угрозы Бонапарта.
О состоянии австрийской казны можно судить по возросшему за последнее время количеству обесцененных бумажных денег, находящихся в обращении, и по экстренной мере, недавно проведенной правительством, которое узаконило снижение стоимости бумажных денег, выпущенных им же, на 15 %. Эта затея, в результате которой обесцениваются собственные деньги, является, быть может, верхом изобретательности по части налогообложения, поскольку она устанавливает налог на уплату налогов. Согласно сообщениям немецких газет, австрийский бюджет на 1854 г. будет сведен с дефицитом в 45000000 флоринов в своей обычной части и в 50000000 — в чрезвычайной. В сотый раз Австрия решается на заем, который, однако, не обещает быть удачным. В данном случае предполагается заключить заем в 50000000 флоринов с очевидной целью уплатить проценты по срочным обязательствам и по некоторым другим неотложным требованиям.
Когда известие о предстоящем вступлении союзной эскадры в Черное море достигло Вены, банкирам пришлось много поработать, обменивая бумажные деньги на серебро. Владельцы билетов в 100 и 200 флоринов толпились в их конторах, стремясь спасти свои поставленные под угрозу накопления, и тем не менее в решительный момент влияние С.Петербурга на Вену возобладает, и Австрия будет вовлечена в надвигающийся конфликт на стороне России. Что касается Пруссии, то она намерена сыграть ту же игру, что и в 1l80, 1800 и 1805 гг., а именно: образовать союз нейтральных балтийских или северогерманских государств, стоя во главе которого она сможет играть значительную роль, и примкнуть к той стороне, которая посулит ей наибольшие выгоды.
Без сомнения, турецко-европейский флот сможет разрушить Севастополь и уничтожить русский черноморский флот; союзники в состоянии захватить и удержать Крым, оккупировать Одессу, блокировать Азовское море и развязать руки кавказским горцам. То, что должно быть предпринято в Балтийском море,
