Собрание сочинений, том 11

была предпринята атака двумя колоннами. Левая колонна заняла русские траншеи у оконечности Карантинной бухты и закрепилась на этих позициях; правая колонна также овладела выдвинутыми вперед траншеями, но ввиду сильного огня противника вынуждена была с рассветом снова отступить. На следующий день вечером союзника вторично предприняли атаку более значительными силами, и она увенчалась полным успехом. Укрепленный участок был полностью захвачен и обращен против русских путем перенесения туров с одной стороны траншей на противоположную. В этом бою французы, как говорят, снова сражались с furia francese [французской яростью. Ред.], которая так прославила их в прошлом, хотя следует признать, что при описании трудностей, которые пришлось преодолеть его войскам, Пелисье не обошелся без хвастовства.

Экспедиция в Азовское море, как известно, увенчалась полнейшим успехом. Флотилия, состоявшая главным образом из легких военных кораблей обоих флотов, имевших на борту 15000 британских, французских и турецких солдат, не встретив сопротивления, овладела Керчью, Еникале и проливом, ведущим в Азовское море. Продвигаясь по этому внутреннему морю, корабли подошли к Бердянску, Геническу и Арабату и уничтожили, или вынудили русских уничтожить, большие запасы хлеба и боевых припасов, несколько пароходов и около 200 транспортных судов. Союзникам посчастливилось перехватить под Керчью письма Горчакова, направленные командующему войсками этого района. Русский главнокомандующий жалуется на недостаток продовольствия в Севастополе и настаивает на срочной отправке новых транспортов провианта. Оказывается, Азовское море в течение всей этой кампании являлось тем главным каналом, через который русские пополняли свои запасы в Крыму, используя для транспортировки грузов 500 парусных судов. Поскольку союзники до настоящего времени обнаружили и уничтожили лишь 200 парусных судов, то остальные 300 находятся, вероятно, где-то севернее, под Таганрогом или Азовом. Поэтому был выслан отряд паровых судов на поиски этих парусников. Успех союзников тем более важен, что он вынуждает русских переправлять все запасы через Перекоп или через Гнилое море, пользуясь при этом медленным и ненадежным гужевым транспортом, и устраивать свои главные склады под Херсоном или Бериславом на Днепре, то есть в местах куда более опасных, чем северная часть Азовского моря. Успех этой экспедиции, не встретившей почти никакого сопротивления, является самым серьезным упреком военному командованию союзников. Если теперь такие результаты получены за 4 дня, то почему же экспедицию не отправили в сентябре или октябре прошлого года, в такое время, когда подобные нарушения русских коммуникаций могли бы привести к отступлению их армии из Крыма и к сдаче Севастополя?

Сухопутные войска, сопровождающие данную экспедицию, предназначены для того, чтобы в случае необходимости защищать корабли, выделять из своего состава гарнизоны для занятых населенных пунктов и действовать против коммуникаций русских. Главные силы этих войск будут использованы, по-видимому, лишь для полевых действий в качестве летучего отряда; они должны при всяком удобном случае наносить стремительные удары, отступая затем на свои укрепленные позиции под защиту морских орудий, а в худшем случае, если им будут угрожать значительно превосходящие силы противника, даже снова погружаться на корабли. Если назначение сухопутных войск именно таково, то они могут сослужить хорошую службу, и 15000 человек для выполнения подобной задачи не слишком много. Если же они предназначены для того, чтобы действовать как самостоятельная единица с собственной операционной базой, предпринять против русских серьезный фланговый маневр и попытаться создать серьезную угрозу для внутренней части Крыма, то пятнадцати тысяч человек, ослабленных к тому же вследствие необходимости выделять из своего состава отдельные отряды, слишком мало для таких операций; создается большая опасность, что они окажутся отрезанными, окруженными превосходящими силами противника и будут уничтожены. Пока нам известно только, что эти войска высадились в Керчи и в настоящее время заняты укреплением города со стороны суши. После того как русские добровольно оставили Суджук-Кале, единственной крепостью на черкесском побережье, которая находится в их руках, является Анапа. Эта уже благодаря природным условиям очень сильная крепость, теперь к тому же хорошо укреплена. Мы сомневаемся, чтобы союзники предприняли нападение на Анапу в настоящий момент. Если бы они это сделали, не будучи уверены в быстром успехе, то совершили бы большую ошибку. Они раздробили бы войска, в то время как необходима их максимальная концентрация, и расточили бы силы в атаках на новые объекты, не закрепившись в ранее захваченных пунктах.

Написано Ф. Энгельсом около 8 июня 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 265, 11 июня 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

К. МАРКС ДЕБАТЫ В АНГЛИЙСКОМ ПАРЛАМЕНТЕ

Лондон, 9 июня. Великие парламентские дебаты закончились, или, вернее, иссякли, изойдя слюной. Предложение Беринга прошло без возражений «под общий смех палаты». Предложение, по существу вздорное, кончается адресом по поводу войны на имя короны. Уж не объявила ли палата войну «une guerre pour rire» [ «войной смеха ради». Ред.] ? Или, может быть, палата объявила сама себя «un parlement pour rire» [ «парламентом смеха ради». Ред.]? Во всяком случае, истинный результат двухнедельных дебатов заключается не в принятии предложения Беринга — пустой формальности, — а во всеобщем смехе, в непроизвольных, недозволенных уставом судорожных движениях, в нескромных выкриках, в которых «достопочтенная палата» похоронила предложения и контрпредложения, поправки и контрпоправки, министерство и оппозицию, речи, возражения, проповеди, умозаключения, едкий сарказм и патетические клятвы, молитвы о мире и воинственные крики, тактичность и бестактность, себя и свои голосование. Палата вышла из смешного положения, высмеяв себя самое. Таким образом, она признала, что в ее парламентской среде всемирно-историческая серьезность превращается сначала в условную серьезность, а затем эта деланная серьезность кончается внезапно простой забавой.

Всякая попытка заставить Пальмерстона изложить политику министерства, объявить задачи, тенденции, цели войны закончилась полной неудачей. Он прямо заявил: «Нельзя расспрашивать министра и даже просто знакомого о цели войны». Прежде всего ему помогли сторонники мира. Вы хотите знать, зачем мы ведем войну? Вот сидит Ричард Кобден, который хочет мира любой ценой. Неужели вы не предпочитаете войну без всякой цены миру любой ценой? Бейте же Ричарда Кобдена! Так Пальмерстон всякий раз ставил между собой и своими противниками Кобдена или Брайта, Грехема или Гладстона.

Хлопчатобумажные герои служили ему не только в качестве подкладки, которой он подбивал свой военный мундир. Больше того. Он делал порох из хлопчатой бумаги. Вместо с тем во время дебатов обнаружилось, что в лице Рассела, как раньше в лице Абердина, Пальмерстон имеет громоотвод, принадлежащий кабинету, громоотвод специально для его священной особы. Он послал Рассела в Вену именно с целью превратить его в свой громоотвод. И как раньше Лейард и К° объявляли ответственным Абердина, так теперь Робак объявляет ответственным Рассела за «shortcormngs» [ «недостатки». Ред.] героического Пальмерстона. Как прежде пилиты, так теперь расселиты мешают «взмаху крыльев» его «свободной души» [Г. Гервег. «С гор». Ред.]. На нем висят эти гири, как на шварцвальдских часах, но не для того, чтобы он мог ходить, как часы, а для того, чтобы неправильно отбивать время.

Все клики палаты общин оказались потрепанными после условного и мнимого сражения. Пилиты, наконец, признали, что до сих пор были офицерами без армии. Они отказались от претензий создать собственную фракцию и открыто примкнули к манчестерской школе. Эти люди, которым в первый год войны было поручено руководство армией и флотом, признав, что исповедуют вечный мир, сами изобличили себя глупейшим образом как изменников внутри коалиции, к радостному удивлению Пальмерстона-Рассела. Они сами себя опорочили.