1855 г. — 17,5 %, в 1856 г. — 16,9 % и в 1857 г. — лишь 16,7 %.
Эта новая черта в бумажно-денежном обращении Великобритании вызвана растущей конкуренцией между лондонскими акционерными банками и частными банками, а также накоплением в руках акционерных банков крупных сумм, благодаря заведенной ими практике платить проценты по вкладам. После долгого, но тщетного сопротивления частные лондонские банкиры вынуждены были 8 июня 1854 г. согласиться на допущение акционерных банков к участию в операциях расчетной палаты, и вскоре окончательный расчет стал производиться в помещении Английского банка. Так как ежедневные расчеты совершались теперь посредством переводов по счетам, которые различные банки имеют в этом учреждении, то крупные банкноты, употреблявшиеся раньше банкирами для производства своих взаимных расчетов, перестали широко применяться, и поэтому большая часть их выпала из обращения. Тем временем во всех девяти лондонских акционерных банках, как явствует из опубликованных ими отчетов, вклады возросли о 8850774 ф. ст. в 1847 г. до 43100724 ф. ст. в 1857 году. Таким образом, то влияние, какое банки могли бы оказать на общее направление торговли и на цены, должно было быть осуществлено ими при помощи депозитных, то есть кредитных операций, а не посредством чрезмерного выпуска банкнот, которые банки оказались не в силах сохранить в обращении даже в пределах установленной ранее лимитной суммы.
Как мало наличных денег, золота и банкнот Английского банка участвует в оптовых сделках британской торговли, убедительно показывает анализ непрерывных торговых операций на несколько миллионов фунтов стерлингов ежегодно, представленный комиссии палаты общин г-ном Слейтером, компаньоном одной из крупнейших лондонских фирм. Размеры поступлений и платежей в 1856 г. сведены к масштабу всего лишь в 1000000 ф. ст. и представляются в следующем виде:
В банковских траттах и векселях на разные сроки 533 596
В чеках на банки, оплачиваемых по требованию 357 715
В банкнотах провинциальных банков 9 627
Итого 900 938
В банкнотах Английского банка 68 554
В золоте 28 089
В серебре и меди 1 486
В почтовых переводах 933
Итого 99 062
Общий итог 1 000 000
ф. ст.
Векселями на разные сроки 302 674
Чеками на лондонские банки 663 672
Итого 966 346
Банкнотами Английского банка 22 743
Золотом 9 427
Серебром и медью 1 484
Итого 33 654
Общий итог 1 000 000
Эти цифры могут служить иллюстрацией для английской оптовой торговли, имеющей своим центром Лондон. Из них видно, что банкноты Английского банка составляют менее 10 %, а золото и серебро — только 3 % всех поступлений. Из платежей только 2 % были произведены банкнотами Английского банка и только 1 % — золотом и серебром. С другой стороны, около 90 % всех поступлений и около 97 % всех платежей производится за счет кредита и капитала самих торговцев.
Анализ эмиссии нью-йоркских банков примерно за шесть последних лет должен привести нас к такому же выводу, а именно, что количество банкнот, находящихся в обращении, не зависит от самих банков и фактически сокращалось в то самое время, когда торговля расширялась и наблюдался инфляционный рост цен, пока дело не кончилось крахом. Поэтому вульгарное представление, связывающее недавний кризис, как и кризисы вообще, с чрезмерным выпуском банкнот, должно быть отброшено как сущая фантазия.
К. МАРКС
ИСТОРИЯ ТОРГОВЛИ ОПИУМОМ[384]
Вести о новом договоре[385], исторгнутом у Китая полномочными представителями союзников, по-видимому, породили такие же фантастические перспективы колоссального расширения торговли, какие мерещились купцам в 1845 г. по окончании первой китайской войны. Если даже допустить, что телеграммы из Петербурга соответствуют действительности, можно ли быть вполне уверенным в том, что увеличение числа открытых для торговли пунктов непременно повлечет за собой рост торговли с Китаем? Можно ли рассчитывать на то, что война 1857–1858 гг. приведет к лучшим результатам, нежели война 1841–1842 годов? Ведь совершенно бесспорно, что договор 1843 г., вместо того чтобы увеличить американский и английский экспорт в Китай, лишь содействовал ускорению и углублению торгового кризиса 1847 года. Точно так же и нынешний договор, вызывая мечты о неисчерпаемом рынке и поощряя спекулятивный ажиотаж, может способствовать подготовке нового кризиса как раз в тот самый момент, когда мировой рынок так медленно оправляется от недавнего всеобщего потрясения. Помимо этого своего отрицательного результата, первая опиумная война стимулировала также рост торговли опиумом за счет обычной торговли, и такой же точно результат будет иметь эта вторая опиумная война, если только давление со стороны всего цивилизованного мира не заставит Англию отказаться от принудительного производства опиума в Индии и вооруженной пропаганды его сбыта в Китае. Мы не будем подробно останавливаться на нравственной стороне этой торговли, о которой даже англичанин Монтгомери Мартин писал следующее:
«Да что там! торговля рабами была просто милосердной по сравнению с торговлей опиумом; мы не разрушали организм африканских негров, ибо наш непосредственный интерес требовал сохранения их жизни; мы не унижали их человеческой природы, но развращали их ума, не умерщвляли их душ. А продавец опиума убивает тело, после того как развратил, унизил и опустошил нравственное существо несчастных грешников; ненасытный Молох каждый час требует все новых жертв, и убийца-англичанин и самоубийца- китаец соперничают друг с другом в приношении этих жертв на его алтарь» [386].
Китаец не может покупать одновременно и товары и наркотик; в нынешних условиях расширение торговли с Китаем означает расширение торговли опиумом; а рост последней не совместим с развитием легальной торговли, — эти положения уже два года тому назад были признаны почти повсюду. Комиссия палаты общин, назначенная в 1847 г. для рассмотрения состояния торговых связей между Англией и Китаем, докладывала:
«Мы должны с сожалением признать, что торговля с этой страной за последнее время находится в весьма неудовлетворительном состоянии и что
