Собрание сочинений, том 17

осады Парижа они уехали из этого города в Бордо, где жил отец Лафарга. Последний был тяжело болен и желал видеть своего сына, который ухаживал за ним и находился у постели больного до самой его смерти. После этого Лафарг и моя дочь остались в Бордо, где у Лафарга есть дом. Во время Коммуны Лафарг, будучи секретарем бордоской секции Интернационала, был поэтому послан в качестве ее делегата в Париж, в котором он пробыл шесть дней для ознакомления с положением дел в городе. В течение всего этого времени бордоская полиция его не беспокоила. Приблизительно в середине мая две мои незамужние дочери отправились в Бордо и оттуда вместе с семьей Лафаргов в Баньер-де-Люшон, в Пиренеях, неподалеку от испанской границы. Там моя старшая дочь, которая перенесла тяжелый плеврит, принимала минеральные ванны и проходила курс лечения. Лафарг и его жена ухаживали за умирающим ребенком, а моя младшая дочь, насколько позволяли семейные горести, наслаждалась прелестными окрестностями Люшона. Люшон — курорт, посещаемый больными и beau monde [высшим светом. Ред.], и поэтому он меньше всего может служить местом для политических интриг. Мою дочь, г-жу Лафарг, к тому же постигло несчастье — она потеряла своего ребенка; и вот, вскоре после его похорон, кто же должен был появиться на второй неделе августа у них на квартире? — Знаменитый Кератри, широко известный гнусностями, которые он совершил во время мексиканской войны, и той двусмысленной ролью, которую он играл во время франко-прусской войны, сначала в качестве префекта парижской полиции, затем в качестве soi-disant [так называемого. Ред.] главнокомандующего в Бретани, ныне же являющийся префектом департамента Верхней Гаронны, а также г-н Дельпек, тулузский генеральный прокурор. Эту достойную пару сопровождали жандармы.

Лафарг был предупрежден накануне вечером и тотчас же перешел испанскую границу; еще в Бордо он запасся испанским паспортом.

Хотя его родители французы, но он родился на Кубе и поэтому считается испанцем. На квартире моих дочерей был произведен домашний обыск, и сами они были подвергнуты суровому перекрестному допросу этими двумя высокопоставленными представителями Republique Thiers. Их обвинили в перевозке революционной корреспонденции. Эта корреспонденция состояла всего лишь из их писем к матери, содержание которых, конечно, было нелестным для французского правительства, и нескольких номеров некоторых лондонских газет! Почти неделю их дом караулили жандармы. Мои дочери должны были дать обещание покинуть Францию, где их пребывание представляло такую опасность, как только они смогут сделать необходимые приготовления к отъезду, но в то же самое время они обнаружили, что находятся на положении людей, поставленных под haute surveillance [так называемого. Ред.]  полиции. Кератри и Дельпек льстили себя надеждой, что у моих дочерей не окажется паспортов, но к счастью у них были исправные английские паспорта. Иначе с ними обошлись бы так же подло, как с сестрой Делеклюза и другими французскими женщинами, столь же невинными, как и они. Они все еще не вернулись и, возможно, ожидают вестей от Лафарга.

Тем временем парижские газеты стали распространять самую невероятную ложь. Газета «Gaulois», например, превратила трех моих дочерей в трех моих братьев, — хотя у меня их нет вовсе, являющихся якобы всем известными и опасными агентами-пропагандистами Интернационала. В тот самый момент, когда газета «La France», парижский орган Тьера, лживо изображала события в Люшоне в крайне приукрашенном виде и уверяла, что г-н Лафарг может, не подвергаясь ни малейшей опасности, спокойно вернуться во Францию, французское правительство ходатайствовало перед испанским об аресте Лафарга как члена Парижской Коммуны (!), к которой он никогда не принадлежал, да и не мог принадлежать, будучи жителем Бордо. И действительно Лафарг был арестован и под конвоем жандармов препровожден сначала в Барбастро, где он провел ночь в городской тюрьме, затем в Уэску, губернатор которой, на основании телеграфного распоряжения испанского министра внутренних дел, должен был отправить его в Мадрид. Как сообщает газета «Daily News» от 23 августа, он был, наконец, освобожден.

Все происшедшее в Люшоне и все поведение газет [В сохранившемся отрывке рукописи письма вместо слов: «и все поведение газет» написано: «и в Испании». Ред.]явилось лишь жалкой попыткой г-на Тьера и К° отомстить мне как автору воззвания Генерального Совета Интернационала о гражданской войне. Между их мщением и моими дочерьми стоял английский паспорт, а ведь г-н Тьер настолько же труслив в своих сношениях с иностранными державами, насколько он неразборчив в средствах, когда имеет дело со своими безоружными соотечественниками.

Что касается Клюзере, то я не думаю, чтобы он был предателем, но, конечно, он взялся за дело, для которого ему не хватало энергии, и таким образом причинил Коммуне огромный вред. Где он сейчас находится, я не знаю. А теперь addio [прощайте. Ред.]^.

Ваш старый друг

Карл Маркс

Напечатано в газете «The Sun» 9 сентября 1871 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке полностью публикуется впервые 

К. МАРКС РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «VERITE»[287]

Международное Товарищество Рабочих, 256, Хай Холборн, Лондон, Уэстерн Сентрал, 30 августа 1871 г.

Господин редактор!

Прочитав сегодня в «Daily News», что г-н Рено приписывает Интернационалу манифест, призывающий французских крестьян сжигать все на свете замки и т. п., г-н Джон Хейлз, генеральный секретарь Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих, немедленно послал г-ну Л. Биго, защитнику Асси, следующую телеграмму:

«Приписываемое Интернационалу воззвание о поджогах является фальшивкой. Готовы подтвердить это заявление под присягой перед английским судьей».

В связи с этим я спешу через посредство Вашей уважаемой газеты предупредить французскую публику о том, что все манифесты, напечатанные в Париже от имени Интернационала со времени вступления войск французского правительства в Париж, — все эти манифесты, без исключения, являются фальшивками.

Я не только подтверждаю это заявление своим честным словом, но готов сделать соответствующее заявление под присягой («the affidavit») перед английским судьей.

Я имею основания полагать, что эта гнусная фабрикация дело рук даже не непосредственно полиции, а некоего г-на Б., субъекта, связанного с одной из тех парижских газет, которых «Standard» (торийская газета) называет в одном из своих последних номеров «органами полусвета».

Примите, милостивый государь, уверение в моем совершенном почтении.

Карл Маркс

Напечатано в газете «Le Soir» № 862,  3 сентября 1871г. и в других буржуазных газетах, а также в газетах «L'Internationale» № 139, 10 сентября 1871 г. и «Der Volksstaat» № 74, 13 сентября 1871 г.

Печатается по тексту газеты «Le Soir», сверенному с рукописью

Перевод с французского

К. МАРКС РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «EVENING STANDARD»

Милостивый государь!

В номере Вашей газеты от 2 сентября Ваш берлинский корреспондент публикует «перевод интересной