всем мире, изобразили дело так, будто эти гильотины были сожжены парижским народом в знак протеста против кровожадности коммунаров! (6 апреля.) После революции 18 марта все политические заключенные были немедленно освобождены. Но Коммуна знала, что при режиме Луи Бонапарта, и его достойного преемника — правительства обороны многие были брошены в тюрьму без всякого обвинения, просто как подозрительные в политическом отношении. Поэтому она поручила одному из своих членов — Прото — провести расследование. Он освободил 150 человек, которые находились в заключении уже полгода, но по делу которых не было проведено какого-либо судебного следствия; многие из них, арестованные еще при Бонапарте, находились в тюрьме в течение года без предъявления им какого-либо обвинения и без судебного следствия (9 апреля). Этот факт, столь характерный для правительства обороны, привел его в ярость. Оно стало утверждать, что Коммуна выпустила на волю всех преступников. Но кто действительно выпустил осужденных преступников? Подделыватель документов Жюль Фавр. Едва захватив власть, он поспешил освободить Пика и Тайфера, осужденных за кражу и подлог в связи с историей с газетой «Etendard». Один из этих господ, Тайфер, был настолько дерзок, что вернулся в Париж, но был водворен обратно в приличествующее ему помещение. Но этого мало. Версальское правительство выпустило воров из Maisons Centrales [центральных тюрем. Ред.] по всей Франции на том условии, что они вступят в армию г-на Тьера!
Декрет о разрушении Вандомской колонны как
«памятника варварства, символа грубой силы и ложной славы, как утверждения милитаризма и отрицания международного права» (12 апреля)[418] .
Избрание Франкеля (немца, члена Интернационала) в состав Коммуны объявлено действительным: «ввиду того, что знамя Коммуны есть знамя всемирной республики и что членами ее могут быть и иностранцы» (4 апреля) [419]; несколько позже Франкель выбран в члены Исполнительной комиссии Коммуны (21 апреля).
«Journal Officiel» начал публикацию отчетов о заседаниях Коммуны (15 апреля).
Декрет Паскаля Груссе о защите иностранцев от реквизиций. Ни одно правительство в Париже никогда не было так обходительно с иностранцами (27 апреля).
Коммуна отменила политическую и профессиональную присяги (4 мая).
Разрушение памятника, именуемого «Часовней во искупление казни ЛюдовикаXVI», на улице д'Анжу-Сент-Оноре (воздвигнута «chambre introuvable» 1816 г.) (7 мая).
4. МЕРЫ ПО ОХРАНЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
Разоружение «лояльных» национальных гвардейцев (30 марта).
Коммуна объявляет о несовместимости пребывания в ее рядах с занятием места в Версальском собрании (29 марта).
Декрет о репрессиях. Никогда не был приведен в исполнение. Арестованы только духовные лица: парижский архиепископ и священник церкви Ла-Мадлен, вся головка колледжа иезуитов, настоятели всех главнейших церквей; одни из этих лиц арестованы в качестве заложников, другие — как находящиеся в заговоре с Версалем, третьи — за попытки спасти церковное имущество от изъятия его Коммуной (6 апреля).
«Монархисты ведут войну как дикари; они расстреливают пленных, убивают раненых, обстреливают перевязочные пункты; их войска поднимают винтовки в воздух прикладами вверх и потом предательски открывают огонь» «прокламация Коммуны»[420] .
По поводу этих декретов о репрессиях надо отметить следующее:
Во-первых, все слои парижского населения — после того как капиталисты, тунеядцы и паразиты выехали из Парижа — обращались в Версаль с требованием прекратить гражданскую войну, за исключением парижского духовенства. Архиепископ и священник церкви Ла-Мадлен писали Тьеру, когда уже были заложниками, только потому, что не хотели «пролития их собственной крови».
Во-вторых, после опубликования Коммуной декрета о репрессиях, о взятии заложников и т. д., зверское обращение с версальскими пленными со стороны овечек Пьетри и жандармов Валантена не прекратилось, но убийства захваченных в плен парижских солдат и национальных гвардейцев были приостановлены, а затем возобновились с еще большей яростью, как только версальское правительство убедилось, что Коммуна слишком гуманна, чтобы привести в исполнение свой декрет от 6 апреля. Тогда массовые убийства начались снова. Коммуна не казнила ни одного заложника, ни одного пленного; даже несколько жандармских офицеров, которые как шпионы проникли в Париж в мундирах национальных гвардейцев, были только арестованы, но не казнены.
Неожиданное нападение на редут Кламар (2 мая). Железнодорожная станция была в руках парижан, резня, закалывают штыками, 22 -й батальон стрелков (Галиффе?) расстреливает солдат линейных полков на месте, не соблюдая никаких формальностей (2 мая). Редут Мулен-Саке, расположенный между фортом Исси и Монружем, захвачен внезапно ночью вследствие измены коменданта Гальена, который за деньги сообщил пароль версальским войскам. Коммунары, захваченные врасплох спящими в своих постелях, большей частью перебиты. (4 мая?)
25 апреля четыре национальных гвардейца (это установлено комиссарами, посланными в Бисетр, где находился единственный из национальных гвардейцев, оставшийся в живых в Бель-Эпине, недалеко от Вильжюифа; его фамилия Шеффер). Эти национальные гвардейцы были окружены конными стрелками; по требованию последних, ввиду невозможности сопротивления, они сдались и были обезоружены, причем солдаты не причинили им никакого вреда. Но затем появляется капитан стрелков и расстреливает их поодиночке из револьвера. Их оставили там лежать на земле; Шеффер, несмотря на страшную рану, выжил.
Тринадцать солдат регулярной армии, взятые в плен на железнодорожной станции Кла-мар, были расстреляны на месте, все прибывающие в Версаль пленные в форме линейных войск будут казнены тотчас же по выяснении их личности (версальская «Liberte»). Александр Дюма-сын, находящийся сейчас в Версале, рассказывает, что один молодой человек, выполнявший обязанности генерала, хотя и без генеральского чина, был застрелен по приказу одного бонапартовского генерала, после того как прошел под конвоем несколько сот ярдов по дороге... Жандармы окружают дома, в которых укрываются парижские войска и национальные гвардейцы, обливают эти дома керосином и затем поджигают их. Несколько трупов национальных гвардейцев (обугленных) были доставлены санитарным отрядом прессы в квартале Терн («Mot d'Ordre», 20 апреля). «Они не имеют права на лазареты».
Тьер. Бланки. Архиепископ. Генерал Шанзи. (Тьер сказал, что его бонапартисты предпочли бы быть расстрелянными.)
Обыски в домах и т. д. Казимир Буи назначен председателем комиссии по расследованию действий диктаторов 4 сентября (14 апреля). Были произведены обыски в частных домах и конфискованы бумаги, но никаких вещей при этом не забирали и не продавали с молотка. (Конфискованы бумаги лиц, причастных к 4 сентября, Тьера и т. д. и бонапартовских полицейских.) Например, в особняке Лафона, главного инспектора тюрем (11 апреля). Произведены обыски в домах (собственных) Тьера и Ко, как изменников, но конфискованы только бумаги.
