Собрание сочинений, том 17

поставили их перед выбором: либо распустить их профессиональный союз (принадлежащий к Международному Товариществу Рабочих), либо подвергнуться увольнению. Все рабочие без исключения решительно отвергли это несправедливое требование, а фабриканты закрыли свои предприятия.

В кассе рабочих имеется 6000 франков (1600 талеров); они уже установили связь с рабочими- сигарочниками Голландии и Англии, и всякому притоку рабочих оттуда поставлена преграда. Из Англии они получат довольно значительную денежную поддержку; 176 ф. ст. (1200 талеров) уже отправлены; помощь будет обеспечена и в дальнейшем. Впрочем, антверпенцы просят только ссуду, заявляя, что они в состоянии возместить всякую оказанную им помощь. Если немецкие рабочие-сигарочники или другие профессиональные союзы в состоянии оказать поддержку своим антверпенским братьям, то надо надеяться, что они не преминут сделать это. Деньги следует направлять по адресу: Ф. Кёнену, Бомгардс-страт 3, Антверпен. Немецкие рабочие-сигарочники, во всяком случае ваш долг — воспрепятствовать какой-либо вербовке среди вас рабочих в Антверпен, пока фабриканты настаивают там на своих требованиях.

Написано Ф. Энгельсом 5 апреля 1871 г.

Напечатано в газете «Der Volksstaat» № 30, 12 апреля 1871 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

Ф. ЭНГЕЛЬС РЕЗОЛЮЦИЯ ГЕНЕРАЛЬНОГО СОВЕТА ОБ ИСКЛЮЧЕНИИ ТОЛЕНА[182]

Принимая во внимание, что на утверждение Генерального Совета поступила резолюция Федерального совета парижских секций об исключении гражданина Толена из Товарищества за то, что этот гражданин, будучи избранным в Национальное собрание в качестве представителя рабочего класса, самым подлым образом предал дело рабочего класса;

принимая во внимание, что место каждого французского члена Международного Товарищества Рабочих бесспорно в рядах Парижской Коммуны, а не в узурпаторском и контрреволюционном Версальском собрании, —

Генеральный Совет Международного Товарищества Рабочих утверждает резолюцию Парижского федерального совета и объявляет гражданина Толена исключенным из Международного Товарищества Рабочих.

Генеральный Совет не имел возможности принять меры по данному вопросу раньше, так как он получил подлинный текст упомянутой резолюции Парижского федерального совета только 25 апреля.

Внесено 25 апреля 1871 г.

Напечатано в газетах «The Eastern Post» № 135, 29 апреля 1871 г., «Llnternationale» № 122, 14 мая 1871 г., «Der Yolksstaat» № 42, 24 мая 1871 г.

Печатается по тексту рукописи, сверенному с текстом газет

Перевод с английского

Ф. ЭНГЕЛЬС ЕЩЕ РАЗ «ГОСПОДИН ФОГТ»[183]

Со времени аугсбургской кампании 1859 г., в результате которой г-н Фогт был так жестоко побит[184], он, по-видимому, пресытился политикой. Со всей энергией он принялся за естественные науки, в которых, по его собственным словам, он совершил еще прежде «поразительные» открытия. Так, в то же самое время, когда Кюхенмейстер и Лейкарт выяснили в высшей степени сложный процесс развития кишечных червей и тем действительно достигли крупного успеха в науке, г-н Фогт сделал поразительное открытие, что кишечные черви разделяются на два класса: круглых, которые круглы, и плоских, которые плоски. Теперь к этому великому достижению он прибавил новое, еще более великое. Обнаружение большого количества ископаемых костей человека доисторических времен сделало модным сравнительное изучение черепов различных человеческих рас. Ученые измеряли черепа по всем направлениям, сравнивали их, спорили, но не приходили ни к какому результату, пока, наконец, Фогт, с обычной уверенностью в триумфе, не возвестил о решении загадки, заключающемся в том, что все человеческие черепа разделяются на два класса: на такие, которые продолговаты (длинноголовые, долихоцефалы), и на такие, которые кругловаты (короткоголовые, брахицефалы). Чего не могли сделать в течение многих лет упорного труда самые наблюдательные и трудолюбивые исследователи, то сделал Фогт с помощью простого применения своего червячного принципа. Если к этим поразительным открытиям прибавить еще открытие одного нового вида в области политической зоологии, именно открытие «серной банды»[185], то и самый требовательный человек вынужден будет признать, что трудов Фогта на один человеческий век вполне достаточно.

Но великий, дух нашего Фогта не знает покоя. Политика сохранила неотразимую прелесть для этого человека, который даже и в пивных творил великие дела. Побои, полученные anno [в лето. Ред.] 1860, были благополучно забыты, книги Маркса «Господин Фогт» не было больше в продаже, все неприятные истории давно быльем поросли. Под гром аплодисментов немецких филистеров наш Фогт совершал лекционные поездки, важно восседал на всех собраниях естествоиспытателей, на конгрессах этнографов и антикваров и втерся в среду действительно крупных ученых. Он мог, следовательно, снова считать, что выглядит человеком более или менее «порядочным» и вообразить себя призванным натаскивать немецких филистеров в политике так же, как он натаскивал их в естественнонаучных вопросах. Совершались крупные события. Наполеон Малый[186] капитулировал при Седане, пруссаки стояли под Парижем, Бисмарк требовал Эльзас и Лотарингию. Настала самая пора Фогту сказать свое веское слово.

Слово это имеет заглавие: «Политические письма Карла Фогта Фридриху Кольбу», Биль, 1870. Сюда входит двенадцать писем, появившихся первоначально в венской «Tages-Presse» и перепечатанных, кроме того, в фогтовском «Moniteur» — бильском «Handels-Courier»[187]. Фогт высказывается против аннексии Эльзаса и Лотарингии и против опруссачения Германии и его страшно злит, что в данном случае ему приходится идти прямо по стопам ненавистных социал-демократов, то есть «серной банды». Было бы излишне излагать в целом содержание брошюры, ибо совершенно неинтересно, что думает какой-то Фогт о подобных вещах. К тому же аргументы, приводимые им, — всего лишь обыкновеннейшие аргументы, которые употребляются филистерами, болтающими о политике за кружкой пива, с той лишь разницей, что на этот раз Фогт отражает взгляды швейцарских, а не немецких филистеров. Нас интересует только привлекательная личность самого г-на Фогта, проделывающая свои разнообразные повороты и превращения.

Итак, берем брошюру Фогта и кладем с нею рядом его «Исследования о современном положении Европы» (1859 г.)[188] — злополучную книгу, причинившую ему столь тяжкие и столь продолжительные страдания. Мы видим, что при всем духовном родстве, при совершенно одинаковой стилистической неряшливости (на стр. 10 Фогт пишет о своих «взглядах», приобретенных «собственными ушами», каковые у него, должно быть, совсем особенные [Игра слов: «eigene» — «собственные», а также «особенные». Ред.]), — мы видим, что при всем этом г-н Фогт говорит теперь как раз противоположное тому, что он проповедовал одиннадцать лет тому назад. «Исследования» имели целью убедить немецкого филистера в том, что Германии нет никакого расчета вмешиваться в войну, которую Луи Бонапарт замышлял тогда против Австрии. Для этой цели Луи Бонапарта нужно было изобразить «человеком, ниспосланным роком» в качестве освободителя народов; нужно было защитить его от обычных нападок республиканцев и даже некоторых буржуазных