только в тюрьме, и после этого вскоре целиком перешел на службу полиции. Хед-дегем, напротив, уже при Бонапарте был шпионом, и за него мы должны быть благодарны только бланкистам. Но «великий старый борец за свободу» Бакунин постоянно имел в своих рядах полицейских шпионов, например Альбера Ришара, который с 1868 г., с учреждения Альянса, был его правой рукой во Франции. А так как юрцы утверждают, что они тоже имеют тайные секции во Франции (процессы доказывают обратное), то в чем же тогда разница, придуманная «Neuer»?
Что же касается статьи в № 45[301], то в противовес содержащимся в ней утверждениям нужно сказать еще следующее. Против Гаагского конгресса высказались: 1) Самозванная итальянская федерация, которая никогда не принадлежала к Интернационалу, потому что она не желает признать Общий Устав и, стало быть, пока не подчинится, никак не может принадлежать к Интернационалу. — Напротив, целый ряд подлинных итальянских секций признали Устав и поддерживают регулярную связь с Генеральным Советом. 2) Юрская федерация, 150 человек, против 4000—5000 человек в одной лишь Французской Швейцарии; федерация поэтому временно исключена. 3) Бельгийцы. 4) Часть испанцев, в то время как другая часть основала в Валенсии Федеральный совет, находящийся в регулярной связи с Генеральным Советом в Нью-Йорке. 5) В Англии — целых десять человек, которые не имеют за собой ни одной действительной секции, в то время как Британский федеральный совет, опираясь на многочисленные секции, многие из которых насчитывают по 500 и более человек и которые растут из недели в неделю, считает признание гаагских постановлений основным условием приема в Интернационал. 6) Во Франции, «поскольку там еще существует организация», она примыкает к Гааге и к Генеральному Совету, что доказано как раз теми процессами, которые послужили поводом для статьи, напечатанной в № 49. «Эмигранты Коммуны» ни в целом, ни в «большинстве» никогда не «выступали энергично против… и т. д.», ибо такой группировки никогда не существовало. Бланкисты же, в числе пяти человек, из которых четверо — члены Коммуны, ушли по той причине, что Интернационал не захотел стать орудием их заговорщической деятельности. Кроме этого не произошло абсолютно ничего, что могло бы дать хотя бы самый отдаленный повод для этой лжи.
Ф. ЭНГЕЛЬС ИНТЕРНАЦИОНАЛ И «NEUER»
Лондон, 2 мая 1873 г.
В № 49 газеты «Neuer Social-Demokrat» напечатана посвященная последним процессам Интернационала во Франции лживая статья, автор которой, очевидно, удостоился особо щедрого вознаграждения из фонда рептильной прессы[302] — так сильно пропитана она ложью. В отношении процесса в Тулузе «Neuer» опирается на статью из брюссельской газеты «Internationale»; статья эта в свою очередь заимствована из «Liberte»[303] и исходит от г-на Жюля Геда, французского эмигранта, который с момента своего прибытия в Женеву вместе с другими кандидатами в «великие мужи» тамошней эмиграции громко трубит в бакунинские трубы и на съезде юрцев в Сонвилье (ноябрь 1871 г.) подписал известный циркуляр Юрской федерации, в котором тайный Альянс г-на Бакунина объявил войну Интернационалу. Какую роль играл г-н Гед в деятельности Интернационала во Франции, мы сейчас увидим. Статья называет г-на Дантрега, который на этом процессе выдал как членов Интернационала своих товарищей по скамье подсудимых, генеральным уполномоченным Маркса и хочет приписать Марксу, а также Генеральному Совету и «авторитарной сверху донизу организации» вину за это предательство и за последовавшие обвинительные приговоры.
А факты таковы.
Г-н Дантрег, чертежник железнодорожного бюро в Пезенас (департамент Эро) обратился 24 декабря 1871 г. в Генеральный Совет с заявлением, что один радикально-демократический комитет, представляющий семь профессиональных союзов, председателем которого он является, требует приема в Интернационал. 4 января секретарь для Франции написал в Пезенас Каласу (осужденному теперь на один год), который пользовался полным доверием благодаря поручительству входящего в Интернационал социал-демократического комитета в Безье (Эро); члены этого комитета, также осужденные, были к тому же известны многим членам Коммуны, находящимся в Лондоне, как люди, заслуживающие доверия. 14 января Калас дал Дантрегу рекомендацию и сообщил, что он с ним договорился о том, что «они будут работать рука об руку». В марте Дантрег переехал в Тулузу; он, следовательно, действовал там до момента своего ареста полных девять месяцев, и тулузские члены Интернационала, не имевшие и малейшего повода жаловаться на него, жили с ним в полном согласии и подтвердили это, единогласно избрав его 18 августа делегатом на конгресс в Гааге во всех четырех, значительных по численности, секциях. На четырех мандатах, подписанных только членами комитета и руководителями групп, стоит 67 подписей. Таким образом, если Генеральный Совет назначил этого человека своим уполномоченным для Тулузы и ее окрестностей, то этим он только выразил желание самих находящихся там членов Интернационала.
Теперь перейдем к г-ну Геду.
18 августа 1872 г. секция Монпелье сообщила Генеральному Совету, что г-н Поль Брусе, корреспондент и друг г-на Геда, пытается вызвать раскол в местной секции; он требовал, чтобы члены не платили заранее установленных взносов на покрытие расходов по поездке тулузского делегата и вообще ничего не предпринимали, пока Гаагский конгресс не выскажется. За это секция исключила г-на Брусса из своих рядов и потребовала, чтобы Генеральный Совет исключил его из Интернационала. Письмо было подписано Каласом и тремя другими лицами. Генеральный Совет знал о том, что г-н Брусе интригует там в пользу раскольников из Юрской федерации, но счел излишним придавать особое значение этому молодому человеку — он был студентом-медиком — и оставил это дело без внимания. Г-н Гед, находясь в то время в Риме, написал в октябре корреспонденцию в «Liberte», в которой назвал совершенно понятные действия секций Монпелье «авторитарными»; при этом своего друга Брусса он обозначил только инициалами, а фамилию «Каласа в Монпелье» напечатал полностью. Французская полиция не заставила повторять себе это дважды. Письмо, посланное к этому времени Каласу секретарем Генерального Совета, в котором подробно говорилось о Дантреге, перехватывается на почте, — Дантрег был немедленно арестован, а вслед за ним и Калас.
Кто же явился доносчиком — Дантрег или Гед? Если г-н Гед далее заявляет, что посылка missi dominici
1) Что три уполномоченных Генерального Совета во Франции не были прибывшими извне случайными благодетелями, а людьми, постоянно проживающими в тех местах, где они являются уполномоченными, и пользующимися доверием самих секций.
2) Что единственные интернациональные «делегаты извне», фигурировавшие на юге Франции прошлой осенью и зимой, были посланы не Генеральным Советом, а раскольниками из Юрской федерации. Эти господа незадолго до арестов так шумно вели себя в кафе Тулузы и т. д., что этим самым привлекли внимание полиции к нашему Товариществу; но, как повсюду и всегда, арестованы были действительные члены Интернационала, в то время как анархистские крикуны пользуются особым покровительством высших полицейских чинов.
Если г-н Дантрег по личным мотивам и по слабости сделал некоторые разоблачения, то имеется достаточно фактов, доказывающих, что до своего осуждения он не был полицейским шпионом. Господа из Альянса, одним из основателей которого был теперешний бонапартистский агент Альбер Ришар из Лиона, не имеют ни малейшего права бросать в других камень, и менее всего имеет на это право «Neuer», полицейское прошлое и настоящее которого является величайшим позором для немецкого рабочего движения.
Что касается парижского процесса[304], то теперь уже
