Собрание сочинений, том 18

Юрские секции, поддерживавшие псевдороманский комитет, собрались 12 ноября 1871 г. на съезде в Сонвилье. Там присутствовало шестнадцать делегатов, якобы представлявших девять секций. Согласно отчету Федерального комитета, секция Куртелари, представленная двумя делегатами, «прекратила свою деятельность»; центральная секция Локля «в конце концов распалась», но затем была временно восстановлена, чтобы послать двух делегатов на съезд шестнадцати; секция граверов и узорщиков Куртелари (два делегата) «организовалась в общество сопротивления», не входящее в Интернационал; секция пропаганды в Шо-де-Фоне (один делегат) «находится в критическом состоянии; ее положение не только не улучшается, а скорее ухудшается»; центральная секция Невшателя (два делегата, в том числе Гильом) «сильно пострадала, и, если бы не самоотверженность отдельных ее членов, гибель ее была бы неминуема». Два кружка по изучению социального вопроса в Сонвилье и Сент-Имье (четыре делегата) в округе Куртелари были созданы, согласно отчету, в результате роспуска центральной секции в Куртелари; таким образом, несколько членов этого округа трижды представлены шестью делегатами! Секция в Мутье (один делегат) состоит, по-видимому, только из своего комитета. Итак, из шестнадцати делегатов четырнадцать представляли мертвые или умирающие секции. Чтобы составить себе, однако, представление о том развале, к которому привела проповедь анархии в этой федерации, следует продолжить немного чтение этого отчета. Из двадцати двух секций только девять были представлены на съезде; семь секций ни разу не ответили ни на одно из обращений комитета, а четыре были объявлены мертвыми. Вот какова федерация, считавшая себя призванной потрясти самые основы организации Интернационала!

Съезд в Сонвилье начал, однако, с того, что подчинился Лондонской конференции, предложившей созвавшим его организациям принять название Юрской федерации; но в то же время, чтобы доказать свой анархизм, он объявил вею Романскую федерацию распущенной (последняя вернула горцам их автономию, изгнав их из всех секций). Вслед за тем съезд выпустил крикливый циркуляр, основной целью которого было опротестовать законность конференции и апеллировать к общему конгрессу, немедленного созыва которого он требовал.

Циркуляр обвиняет Интернационал в том, что он изменил своему духу, который заключается именно «в грандиозном протесте против авторитета». До Брюссельского конгресса все шло как нельзя лучше в этом лучшем из обществ, но в Базеле делегаты потеряли голову и, охваченные «слепым доверием», «нарушили и дух и букву Общего Устава», в котором так ясно провозглашалась автономия каждой секции и каждой группы секций. Итак, Интернационал написал на своем знамени — авторитарность, а Юрская федерация, эта марионетка Альянса, — автономию секций. Мы уже видели, каким образом Альянс собирается осуществлять эту автономию.

Но грехи Базельского конгресса бледнеют перед грехами Лондонской конференции, резолюции которой

«стремятся превратить Интернационал из свободной федерации автономных секций в иерархическую и авторитарную организацию дисциплинированных секций, находящихся всецело в руках Генерального Совета, который может по своему усмотрению отказать им в приеме или приостановить их деятельность».

Очевидно писавшие этот циркуляр альянсисты забыли, что их тайный устав составлен исключительно с целью упрочить «иерархическую и авторитарную организацию», возглавляемую персоной перманентного «гражданина Б.», и содержит указания, как «дисциплинировать» секции и как отдать их не просто «в руки», но даже «под высокую руку» этого самого «гражданина».

Если грехи конференции уже являются смертными грехами, то грех из всех грехов — грех против святого духа был совершен Генеральным Советом. В нем имеется «несколько личностей», которые рассматривают свой

«мандат» (членов Совета) «как личное достояние, а Лондон представляется им неизменной столицей нашего Товарищества… Некоторые люди дошли до того… что захотели обеспечить господство в Интернационале их особой программы, их собственной доктрины… в качестве официальной теории, которая одна только имеет право гражданства в Товариществе… таким образом мало-помалу образовалась ортодоксия, центром которой является Лондон, а представителями — члены Генерального Совета».

Одним словом, они захотели обеспечить единство Интернационала путем «централизации и диктатуры». — В этом же самом циркуляре Альянс претендует на то, чтобы «обеспечить преобладание в Интернационале своей особой программы», — называя ее «грандиозным протестом против авторитета» и заявляя, что освобождение рабочих усилиями самих рабочих должно произойти «без какого бы то ни было авторитарного руководства, даже и такого, которое избрано и санкционировано рабочими». Мы увидим, что всюду, где Альянс пользовался влиянием, он делал именно то, в чем он ложно упрекает Генеральный Совет, — пытался навязать свое нелепое подобие теории в качестве «официальной теории, которая одна только имеет право гражданства в Товариществе»

[Так, например, Мадзини возлагал на весь Интернационал ответственность за нелепые измышления папы Бакунина. Генеральный Совет счел себя вынужденным публично заявить в итальянских газетах, что он «всегда выступал против неоднократных попыток подменить широкую, доступную для понимания, программу Интернационала (открывавшую доступ в его ряды и приверженцам Бакунина) узкой и сектантской программой Бакунина, принятие которой сразу повлекло бы за собой исключение огромного большинства членов Интернационала»[320]). Циркуляр Жюля Фавра, доклад депутата помещичьей палаты Саказа по поводу нашего Товарищества, реакционные речи во время прений по вопросу об Интернационале в испанских кортесах[321], да и все направленные против него публичные нападки, кишат цитатами из ультра- анархистских фраз, исходящих из бакунистского лагеря.]. — Все это относится лишь к публичной, открытой деятельности Альянса; что касается его тайной деятельности, то «дух и буква» тайных статутов уже показали нам, до какой степени «ортодоксия», «собственная доктрина», «централизация» и «диктатура» господствуют в этой «свободной федерации автономных групп». Нам вполне понятно, что Альянсу хотелось бы помешать рабочему классу создать себе общее руководство, поскольку бакунистское провидение уже позаботилось об этом, образовав свой Альянс в качестве генерального штаба революции.

Генеральный Совет не только не намеревался навязывать Интернационалу какую бы то ни было ортодоксию, но, напротив, предложил Лондонской конференции отменить сектантские названия некоторых секций, причем это предложение было принято единогласно [Вторая резолюция конференции, пункт 2; «Все местные отделения, секции, группы и их комитеты впредь именуются и конституируются исключительно как отделения, секции, группы и комитеты Международного Товарищества Рабочих с прибавлением названий соответствующих местностей». Пункт 3: «Ввиду этого всем отделениям, секциям и группам запрещается впредь именоваться сектантскими названиями, как, например, позитивисты, мютюэлисты, коллективисты, коммунисты и т. п., или создавать сепаратистские организации под названием «секций пропаганды» и т. п., претендующие на выполнение особых задач, отличных от общих целей Товарищества».] .

Вот что писал Генеральный Совет о сектах в своем закрытом циркуляре («Мнимые расколы», стр. 24 [См. настоящий том, стр. 30. Ред.])

«Первый этап борьбы пролетариата против буржуазии носит характер сектантского движения. Это имеет свое оправдание в период, когда пролетариат еще недостаточно развит, чтобы действовать как класс. Отдельные мыслители, подвергая критике социальные противоречия, предлагают фантастические решения этих противоречий, а массе рабочих остается только принимать, пропагандировать и осуществлять их. Секты, созданные этими зачинателями, по самой своей природе являются абстенционистскими: чуждыми всякой реальной деятельности, политике, стачкам, союзам, — одним словом, всякому коллективному движению. Пролетариат в массе своей всегда остается безразличным или даже враждебным их пропаганде. Рабочие Парижа и Лиона не хотели знать сен-симонистов, фурьеристов, икарийцев, так же как английские чартисты и тред-юнионисты не признавали оуэнистов. Секты, при своем возникновении служившие рычагами движения, превращаются в препятствие, как только это движение перерастет их; тогда они становятся реакционными. Об этом свидетельствуют секты во Франции и в Англии, а в последнее время лассальянцы в Германии, которые в течение ряда лет являлись помехой для организации пролетариата и кончили тем, что стали простым орудием в руках полиции. В общем это — детство пролетарского движения, подобно тому, как астрология и алхимия представляют собой детство науки. Прежде чем стало возможным