И мы можем с уверенностью предсказать, что как только какое-либо политическое потрясение даст возможность испанским рабочим снова играть активную роль, новая борьба будет начата не этими «анархистскими» болтунами, а небольшой организацией сознательных и энергичных рабочих, которые в 1872 г. оставались верны Интернационалу[77] и которые теперь выжидают своего времени, вместо того, чтобы играть в тайные заговоры.
В Португалии движение всегда оставалось свободным от «анархистской» заразы и развивалось на такой же рациональной основе, как и в большинстве других стран. У португальских рабочих были многочисленные секции Интернационала и профессиональные союзы. Они провели в январе 1877 г. весьма успешный конгресс и стали издавать превосходный еженедельник «О Protesto» («Протест»)[78].Однако и они были скованы направленным против них законодательством, ограничивающим свободу печати, право союзов и публичных собраний. Несмотря на все это, они продолжают бороться и проводят теперь в Опорто новый конгресс, который даст им возможность показать миру, что рабочий класс Португалии вносит свой вклад в великую всемирную борьбу за освобождение труда.
Рабочие Италии также сильно стеснены в своей деятельности буржуазным законодательством. Ряд специальных законов, установленных под предлогом подавления бандитизма и широко распространившихся тайных бандитских организаций, законов, предоставляющих правительству громадные, неограниченные полномочия, без стеснений применяется к рабочим обществам; выдающиеся их члены подлежат наравне с бандитами полицейскому надзору и высылке без суда и следствия. Тем не менее, движение идет вперед, и лучшим признаком его жизненности является то, что центр тяжести его перемещается из почтенных, но полумертвых городов Романьи в оживленные промышленные и фабричные города севера, — перемена, обеспечившая преобладание подлинно рабочих элементов над кучкой втершихся в движение «анархистов», выходцев из буржуазии, в руках которых прежде находилось руководство. Рабочие клубы и профессиональные союзы, постоянно закрываемые и распускаемые правительством, снова возникают под новыми названиями. Пролетарская печать, несмотря на то, что многие ее органы, вследствие преследований, штрафов и тюремных приговоров против их издателей, недолговечны, после каждого поражения восстанавливается заново и, вопреки всем препятствиям, насчитывает несколько газет со сравнительно долголетним существованием. Некоторые из этих органов, большей частью кратковременные издания, исповедуют еще «анархистские» доктрины, но от всяких притязаний на руководство движением эта фракция отказалась и угасает постепенно вместе с буржуазно-республиканской партией Мадзини. И каждая пядь, потерянная обеими этими кликами, есть пядь, завоеванная подлинным и сознательным движением рабочего класса.
В Бельгии центр тяжести деятельности рабочего класса также переместился, вследствие чего и сама эта деятельность существенным образом изменилась. До 1875 г. этот центр лежал в той части страны, где говорят по-французски, включая сюда полуфранцузский и полуфламандский Брюссель. В течение этого периода движение находилось под сильным влиянием прудонистских доктрин, которые тоже предписывали воздержание от вмешательства в политику, особенно же от участия в выборах. Оставались, таким образом, только стачки, обычно подавлявшиеся кровавым вмешательством войск, да митинги, на которых постоянно повторялся старый набор фраз. Рабочим это надоело, и все движение постепенно замерло. Но с 1875 г. в борьбу вступили фабричные города фламандской части страны, поведшие борьбу с большим воодушевлением и, как было вскоре доказано, в новом духе. В Бельгии нет фабричных законов, которые ограничивали бы часы труда женщин или детей; и первым требованием фабричных избирателей Гента и его окрестностей было требование о защите их жен и детей, которых заставляли подобно рабам трудиться на прядильных фабриках по пятнадцати и более часов в сутки. Сопротивление прудонистских доктринеров, которые считали подобные пустяки недостойными внимания людей, занятых заоблачным революционизмом, было безуспешным и постепенно было преодолено. Требование законодательной охраны детского труда на фабриках стало одним из пунктов платформы бельгийского рабочего класса, а вместе с тем лишились своей силы магические заклинания, которые до сих пор налагали табу на политическую деятельность. Пример немцев довершил дело, и теперь бельгийские рабочие, как и рабочие Германии, Швейцарии, Дании, Португалии, Венгрии, Австрии и части Италии, организуются в политическую партию, отличную от всех других политических партий и противоположную им, — партию, ставящую целью добиться освобождения рабочих любыми политическими действиями, какие потребуются условиями момента.
Значительные массы швейцарских рабочих, — та их часть, которая говорит по-немецки, — объединились несколько лет назад в «Рабочую конфедерацию», которая к концу 1876 г. насчитывала свыше 5000 членов, платящих взносы. Рядом с ней существовала еще другая организация, Грютли-союз, образованная первоначально буржуазными радикалами для распространения радикализма среди рабочих и крестьян; но постепенно в это широко распространенное объединение проникли социал-демократические идеи, которые в конце концов овладели им. В 1877 г. оба эти общества заключили союз, почти равносильный слиянию, с целью организовать швейцарскую политическую рабочую партию; и они действовали с такой энергией, что при общенародном голосовании провели новый швейцарский фабричный закон, который из всех существующих фабричных законов является наиболее благоприятным для рабочих.
Теперь они организуют бдительный надзор, чтобы обеспечить его надлежащее выполнение, вопреки резко выраженному недовольству фабрикантов. «Анархисты» со своей сверхреволюционной точки зрения конечно бешено противились всей этой деятельности, объявляя ее настоящей изменой тому, что они называют «революцией». Однако, поскольку их насчитывается самое большее человек 200 и поскольку они представляют здесь, как везде, лишь генеральный штаб офицеров без армии,— их выступление не играет роли.
Программа швейцарской рабочей партии почти совпадает с германской, даже слишком совпадает, включая также и некоторые несовершенные и путаные ее положения. Но формулировки программы сами по себе не имеют большого значения, если дух, господствующий в движении, правилен.
Датские рабочие вступили в борьбу около 1870 г. и вначале добились очень быстрых успехов. Заключив союз с партией мелких крестьян-собственников, среди которых они успешно распространяли свои взгляды, они достигли настолько значительного политического влияния, что за «объединенной левой», ядро которой составляла эта крестьянская партия, в течение нескольких лет сохранялось большинство в парламенте. Но в этом быстром росте движения было больше внешней видимости, чем действительной основательности. В один прекрасный день обнаружилось, что двое лидеров исчезли, растратив деньги, собранные среди рабочих на партийные цели. Вызванный этим скандал был крайне велик, и датское движение до сих пор еще не оправилось от последовавшего за этим разочарования. Как бы то ни было, хотя датская рабочая партия и выступает теперь более сдержанно, чем прежде, но есть все основания полагать, что потерянное ею мимолетное и мнимое господство над массами постепенно заменится более реальным и более длительным влиянием.
В Австрии и Венгрии рабочему классу приходится бороться с величайшими трудностями. Политическая свобода, поскольку дело касается печати, собраний и союзов, сведена здесь к самому низкому уровню, соответствующему мнимоконституционной монархии. Свод законов, отличающихся неслыханной растяжимостью, позволяет правительству добиваться осуждения даже в случаях самого робкого выражения требований и интересов рабочего класса. И, тем не менее, движение здесь, как и везде, неудержимо развивается. Основными центрами являются фабричные округа Богемии, Вена и Будапешт. Рабочие газеты выходят на немецком, чешском и венгерском языках. Вслед за Венгрией движение распространилось и в Сербии, где до войны выходила на сербском языке еженедельная газета[79] ; однако, как только разразилась война, газету попросту прикрыли.
Таким образом, повсюду в Европе, куда ни кинуть взгляд, рабочее движение развивается не только успешно, но и быстро, и, что еще важнее, повсюду в одном и том же духе. Восстановлено полное единомыслие, а вместе с ним налаживается постоянная и регулярная связь, осуществляемая теми или иными путями между рабочими разных стран. Люди, которые в 1864 г. основали Международное Товарищество Рабочих, которые высоко держали его знамя в годы борьбы, сначала против внешних, потом против внутренних врагов, до тех пор, пока политическая необходимость в еще большей степени, чем внутренние раздоры, не привела к расколу и к кажущемуся отступлению, — эти люди могут теперь с гордостью воскликнуть: «Интернационал выполнил свое дело; он вполне достиг своей великой цели —
