Собрание сочинений, том 19

что непрерывно развивающаяся революция в России обеспечит продолжение дела Парижской Коммуны, и приветствовали грядущую «российскую Коммуну» (см. настоящий том, стр. 252).

В подписанном 21 января 1882 г. обоими основоположниками научного коммунизма предисловии ко второму русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии» Россия была названа ими «передовым отрядом революционного движения в Европе». Маркс и Энгельс, по словам Ленина, «были полны самой радужной веры в русскую революцию и в ее могучее всемирное значение» (Соч., 4 изд., т. 12, стр. 335).

С точки зрения интересов успешного развития международного революционного движения Маркс и Энгельс рассматривали и польский вопрос, которому посвящено в томе несколько документов основоположников марксизма (см. в особенности обращение к «Митингу в Женеве, созванному в память 50 -й годовщины польской революции 1830 года»).

14 марта 1883 г. оборвалась жизнь Маркса. Вошедшие в том выступления Энгельса — «Набросок надгробной речи на могиле Маркса», «Похороны Карла Маркса», «К смерти Карла Маркса» — посвящены памяти великого учителя и вождя международного пролетариата. Они заключают в себе классическую оценку всемирно-исторического значения его теоретической и практической революционной деятельности. Эти выступления содержат также отклики на смерть Маркса, поступившие из различных стран, первые сообщения Энгельса об оставшемся после смерти его великого соратника и друга рукописном наследстве.

Всемирно-историческая заслуга Маркса состоит в том, что он впервые в истории создал действительно научную теорию развития общества, научным анализом доказал неизбежность краха капитализма и победы коммунизма. Маркс и Энгельс заложили теоретический фундамент коммунизма, создав диалектический и исторический материализм — научное мировоззрение пролетариата. Маркс смотрел на науку, подчеркивал Энгельс, «как на могущественный рычаг истории, как на революционную силу в самом высоком значении этого слова» (см. настоящий том, стр. 348—349).

Создав научный коммунизм, К. Маркс и Ф. Энгельс связали его с освободительной борьбой пролетариата, превратили таким образом теорию в могучее оружие революционного переустройства общества.

*   *   *

В состав настоящего тома включено 7 работ, не вошедших в первое издание Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса. Среди них: «О «Нищете философии»» и «Заметки о реформе 1861 г. и пореформенном развитии России» Маркса, статьи Энгельса: «Рабочее движение в Германии, Франции, Соединенных Штатах и России», «Исключительный закон против социалистов в Германии. — Положение в России», «Два образцовых муниципальных совета», «О том, как Пиндтер плетет небылицы» и речь Энгельса на митинге, посвященном годовщине польского восстания 1863 года; три работы Маркса и Энгельса публикуются на русском языке впервые.

Заглавия работ Маркса и Энгельса даны в соответствии с оригиналами и прижизненными публикациями. В тех случаях, когда заглавие, отсутствующее в оригинале, дано Институтом марксизма- ленинизма, перед заглавием стоит звездочка.

Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС

К. МАРКС И Ф. ЭНГЕЛЬС 

март 1875—май 1883

Ф. ЭНГЕЛЬС ПИСЬМО А. БЕБЕЛЮ[1]

Лондон, 18—28 марта 1875 г.

Дорогой Бебель!

Получил Ваше письмо от 23 февраля и радуюсь, что Вы так хорошо себя чувствуете.

Вы спрашиваете меня, каково наше мнение по поводу истории с объединением? К сожалению, мы оказались в том же положении, что и Вы. Ни Либкнехт, ни кто-либо другой нам ничего не сообщал; поэтому и мы знаем не больше того, что есть в газетах, а в них ничего не писали, пока дней восемь тому назад не появился проект программы. Проект этот, конечно, поверг нас в немалое изумление.

Наша партия так часто протягивала лассальянцам руку, предлагая примирение или, по крайней мере, хотя бы сотрудничество, и так часто встречала наглый отказ со стороны Газенклеверов, Гассельманов и Тёльке, что даже ребенок должен был бы отсюда сделать такой вывод: раз эти господа теперь сами приходят с предложением примирения, значит они находятся в дьявольски затруднительном положении. Но, имея ввиду хорошо известный характер этих людей, мы обязаны использовать их затруднительное положение и выговорить себе все возможные гарантии, чтобы эти господа за счет нашей партии не укрепили вновь в глазах рабочих свои поколебленные позиции. Их следовало встретить как можно более холодно и недоверчиво, обусловить объединение степенью их готовности отказаться от своих сектантских лозунгов и от своей «государственной помощи» и принять в основном эйзенахскую программу 1869 г.[2] или же ее исправленное издание, приноровленное к настоящему моменту. Нашей партии абсолютно нечему

учиться у лассальянцев в теоретическом отношении, т. е. в тем, что для программы имеет решающее значение; лассальянцы же могли бы, конечно, поучиться у нашей партии. Первое условие объединения должно было заключаться в том, чтобы они перестали быть сектантами, лассальянцами, — следовательно, чтобы они прежде всего отказались от всеисцеляющего знахарского средства государственной помощи или хотя бы признали ее подчиненной переходной мерой наряду со многими другими возможными мерами. Проект программы доказывает, что наши люди, будучи в теоретическом отношении во сто раз выше лассальянских лидеров, оказались во столько же раз ниже их в смысле политической ловкости; «честных» [«честными» называли эйзенахцев. Ред.] и на этот раз жестоко околпачили нечестные.

Во-первых, принята напыщенная, но исторически ложная лассалевская фраза о том, что по отношению к рабочему классу все остальные классы составляют лишь одну реакционную массу. Это положение верно только в отдельных исключительных случаях, например во время такой пролетарской революции, какой была Коммуна, или в такой стране, где не только буржуазия создала государство и общество по своему образу и подобию, но вслед за ней и демократическая мелкая буржуазия уже довела это преобразование до крайних его последствий. Если бы, например, в Германии демократическая мелкая буржуазия принадлежала к этой реакционной массе, то как могла бы Социал-демократическая рабочая партия годами идти рука об руку с ней, с Народной партией[3]? Как мог бы «Volksstaat»[4] черпать почти все свое политическое содержание из мелкобуржуазно-демократической «Frankfurter Zeitung»[5]? И как было бы возможно включить в эту самую программу целых семь требований, прямо и буквально совпадающих с программой Народной партии и мелкобуржуазной демократии? Я имею в виду семь политических требований: 1—5 и 1—2, среди которых нет ни одного, не являющегося буржуазно-демократическим[6].

Во-вторых, принцип интернациональности рабочего движения практически для настоящего времени совершенно отбрасывается, и отбрасывается людьми, которые целых пять лет и при труднейших обстоятельствах проводили этот принцип самым блестящим образом. Германские рабочие оказались в авангарде европейского движения главным образом благодаря своему подлинно интернационалистскому поведению во время войны; никакой другой пролетариат не мог бы держать себя так хорошо. И вот теперь им предлагают отречься от этого принципа, отречься в тот самый момент, когда за границей рабочие повсюду начинают подчеркивать его в той же мере, в какой правительства стремятся подавить всякую попытку осуществить этот принцип в рамках какой-либо организации! Что же остается в