Собрание сочинений, том 21

был в южных рабовладельческих штатах до 1861 года; так, при наличии рабов и «белых бедняков» [В немецком издании вместо слов «белых бедняков» напечатано: «обнищавших свободных». Ред.] — двух классов, одинаково неспособных освободить себя, — произошел распад древнего мира. В средние века не освобождение народа от земли, а напротив, прикрепление его к земле было источником феодальной эксплуатации. Крестьянин сохранял свою землю, но был привязан к ней в качестве крепостного или зависимого и был обязан платить землевладельцу дань в форме труда или продукта. Только на заре нового времени, к концу XV века, экспроприация крестьянства в широких размерах положила начало современному классу наемных рабочих [В немецком издании вместо слов «экспроприация крестьянства в широких размерах положила начало современному классу наемных рабочих» напечатано: «была проведена экспроприация крестьянства в широких размерах, причем на этот раз в таких исторических условиях, которые постепенно превратили оказавшихся неимущими крестьян в современный класс наемных рабочих, в людей». Ред.], которые не владеют ничем, кроме своей рабочей силы, и могут жить, только продавая эту рабочую силу другим. Но если этот класс и был вызван к жизни экспроприацией земли, то только развитие в крупных масштабах капиталистического производства, современной промышленности и сельского хозяйства увековечило его существование, увеличило его численно и сделало его особым классом, с особыми интересами и с особой исторической миссией. Все это подробно изложено у Маркса («Капитал», отдел VIII. «Так называемое первоначальное накопление»[381]). Согласно Марксу, причиной современного антагонизма между классами и социальной деградации [В немецком издании вместо слов «социальной деградации» напечатано: «современного унижения». Ред.] рабочего класса является экспроприация у последнего всех средств производства, в число которых, конечно, входит и земля.

Объявляя монополию на землю единственной причиной бедности и нищеты, Генри Джордж, естественно, видит панацею от них в передаче земли всему обществу в целом. Социалисты марксовой школы также требуют передачи земли всему обществу, и не только земли, но равным образом и всех других средств производства. Но даже если оставить вопрос о последних в стороне, то остается еще одно различие. Что следует делать с землей? Современные социалисты, те, представителем которых является Маркс, требуют, чтобы ею владели и обрабатывали ее сообща и на общую пользу, и чтобы то же самое было сделано со всеми другими средствами общественного производства — рудниками, железными дорогами, фабриками и т. д.; Генри Джордж хочет ограничиться сдачей ее в аренду отдельным лицам, как это практикуется и теперь; но только при условии регулирования ее распределения и употребления земельной ренты не на частные нужды, как теперь, а на общественные. То, чего требуют социалисты, предполагает полный переворот во всей системе общественного производства; то, чего требует Генри Джордж, оставляет нынешний способ общественного производства нетронутым и было в сущности[В немецком издании после слов «в сущности» добавлено: «уже давно». Ред.]  предвосхищено крайним крылом буржуазных экономистов рикардианской школы, которые также требовали конфискации земельной ренты государством.

Было бы, конечно, несправедливо предполагать, что Генри Джордж сказал свое последнее слово раз навсегда. Но я вынужден брать его теорию в том виде, в каком я ее нахожу.

Второе крупное течение в американском рабочем движении представлено Рыцарями труда. Это течение, по-видимому, наиболее типичное для нынешней стадии движения и вместе с тем безусловно наиболее сильное. Огромная ассоциация, распространенная на огромной территории страны в виде бесчисленных «ассамблей», представляет все оттенки личных и местных мнений внутри рабочего класса. Все, они объединяются соответственно неопределенной программой и сплачиваются не столько практически невыполнимым уставом, сколько инстинктивным чувством того, что уже самый факт их объединения для достижения общей цели делает их великой силой в стране. Истинно американский парадокс, при котором самые современные тенденции облекаются в самый средневековый наряд, а самый демократический и даже бунтарский дух скрывается под кажущимся, но в действительности бессильным деспотизмом, — такова картина, которую Рыцари труда представляют для европейского наблюдателя. Но если нас не остановят чисто внешние странности, мы не сможем не увидеть в этом обширном объединении огромный запас потенциальной энергии, медленно, но верно развивающейся в действительную силу. Рыцари труда — первая национальная организация, созданная американским рабочим классом в целом; каковы бы ни были ее происхождение и история, ее недостатки и мелкие чудачества, ее программа и устав, — здесь перед нами фактически детище всего класса американских наемных рабочих, единственная национальная связь, которая их объединяет, дает почувствовать их силу не только их врагам, но и им самим и внушает им гордую надежду на грядущие победы. И неправильно было бы сказать просто, что Рыцари труда способны к развитию; они непрерывно охвачены бурным процессом развития и преобразования. Это — волнующаяся, находящаяся в состоянии брожения масса, состоящая из пластического материала и ищущая формы, которая соответствовала бы ее природе. Эта форма несомненно будет найдена, так как историческое развитие, подобно развитию природы, имеет свои собственные, присущие ему законы. Безразлично, сохранят ли тогда Рыцари труда свое теперешнее название или нет, но для постороннего наблюдателя ясно, что здесь перед нами тот сырой материал, из которого должно выковываться будущее американского рабочего движения, а вместе с ним и будущее всего американского общества.

Третье течение представлено Социалистической рабочей партией. Это партия только на словах, так как нигде в Америке до настоящего времени она в сущности не была в состоянии выступить как политическая партия. Кроме того, она до известной степени чужда Америке, так как до недавних пор состояла почти исключительно из немецких иммигрантов, которые пользуются своим родным языком и в большей части мало знакомы с господствующим языком страны. Но если эта партия и вела свое происхождение от чужого корня, то она, вместе с тем, была вооружена опытом, приобретенным за долгие годы классовой борьбы в Европе, и пониманием общих условий освобождения рабочего класса [В немецком издании после слов «рабочего класса» вместо следующей фразы напечатано: «пониманием, которое до сих пор можно найти у американских рабочих лишь в порядке исключения». Ред.], значительно превосходящим понимание, достигнутое до сих пор американскими рабочими. Это — счастливое обстоятельство для американских пролетариев, получивших таким образом возможность усвоить и использовать интеллектуальные и моральные плоды сорокалетней борьбы своих европейских товарищей по классу и ускорить таким образом момент своей собственной победы. Ибо, как я уже сказал, не может быть никакого сомнения в том, что окончательная программа американского рабочего класса должна быть и будет в основном та же, что и программа, принятая теперь всем борющимся рабочим классом Европы, та же, что и программа немецко-американской Социалистической рабочей партии. В этом отношении эта партия призвана сыграть весьма важную роль в движении. Но чтобы достигнуть этого, она должна отбросить все остатки своего иностранного обличья.

Она должна стать полностью американской. Она не может рассчитывать, что американцы придут к ней; представляя собой меньшинство, и притом иммигрантов, она должна пойти к американцам, представляющим собой огромное большинство и притом коренных жителей страны. А чтобы сделать это, надо прежде всего изучить английский язык.

Процесс слияния всех этих различных элементов огромной, пришедшей в движение массы — элементов, в сущности не враждующих, но фактически изолированных друг от друга в силу различных исходных точек, — потребует некоторого времени и не обойдется без известных трений, которые обнаруживаются кое в чем уже сейчас. Рыцари труда, например, кое-где в восточных городах ведут местную борьбу с организованными профессиональными союзами. Но, с другой стороны, такие же трения происходят и в среде самих Рыцарей труда, где далеко до мира и гармонии. Это не симптомы упадка, по поводу которых могли бы торжествовать капиталисты. Это лишь признаки того, что бесчисленные массы рабочих, впервые [В немецком издании вместо слова «впервые» напечатано: «теперь наконец». Ред.] начавшие движение в общем направлении, еще не нашли ни соответствующего выражения для своих общих интересов, ни формы организации, наиболее подходящей для борьбы, ни дисциплины, необходимой для обеспечения победы [В немецком издании окончание фразы, начиная со слов «ни дисциплины», опущено. Ред.]. Это пока лишь первый массовый набор для великой революционной войны, самостоятельно собранные и снаряженные на местах отряды, сосредоточивающиеся в целях образования одной общей армии, но еще без правильной организации и без