понимаете, что мне не безразлично, кто будет матерью ребенка? — она указала на дверь.
— Ваша светлость ведь не верит мне, — обиженно сказала дама и посмотрела на сверкающие темные глаза девушки, которые почти страстно устремились на дверь, ведущую в комнаты Лотаря.
— Не то что нет, но я прекрасно умею отличать правду от фантазии…
— Ну, так выбирайте, принцесса, — горячо начала фон Берг. — Как хотите: верьте или нет. Он…
— Это неправда!
— Но, ваше высочество, я еще ничего не сказала!
— Алиса, не говорите так, не говорите, — почти угрожающе вскрикнула принцесса. — Он никогда не смотрел на нее, преднамеренно избегал ее. Вы хотите рассказать что-нибудь другое?
— Хорошо, как прикажет ваша светлость. Она…
— Она в других узах, я видела, — воскликнула принцесса Елена, — герцог…
— Но я еще ничего не сказала, — перебила Берг, — если ваша светлость так хорошо осведомлены, зачем же говорить мне?
— Говорите, Алиса, — теперь попросила принцесса Елена, — но разве это возможно? Мама вне себя из-за этого — уж я вижу. Она ни слова мне не сказала с тех пор, как мы встретили герцога, когда ехали, и нос ее заострился, что предвещает бурю. Вы же знаете, Алиса!
— Но герцогиня ехала с ними, принцесса.
— Ах, Боже мой! — воскликнула принцесса и всплеснула руками, — бедная, добрая Лизель! Она, как обыкновенно, парит в небесах… Я готова спорить, что ее высочество, моя кузина, пишет драму, которая будущей зимой будет разыграна нам в поучение. Знаете, Алиса, как прошлой зимой? Впрочем, вы были в Ницце. Ужасно! Ужасно! Раза два я растрогалась до слез, но от целого избави нас, Бог! Наконец, на сцене оказалось трое мертвых, и я слышала, как граф Виндек сказал Морслебен: будьте внимательны, сударыня, теперь суфлер заколет ламповщика.
— Но все-таки, — продолжала маленькая принцесса, внезапно перестав смеяться, — я очень расположена к ней, несмотря на свои романтические идеи, она очень симпатична… Бедная, бедная Лизель! Если бы она сегодня не сидела рядом с той, я бы выпрыгнула из экипажа и обняла ее. Скажите, как можно сблизиться с такой ледышкой, как Клодина?
В это время раздался звонок к обеду, и принцесса Елена поспешила к себе, чтобы горничная поправила ей завитки, Принцесса Текла под руку с хозяином дома спускалась по покрытой ковром лестнице, когда она с фрейлиной и фон Берг догнала их.
— Кстати, Алиса, что за господин живет в комнате, на двери которой написано «Вход воспрещается»?
— Господин, ваша светлость?
— Ну да, да!
— Вероятно, ваша светлость видела духа.
— Нет, я спрошу у фрейлейн Герольд.
И она спросила у Беаты, едва успела сесть.
— Это был мой кузен Иоахим фон Герольд ваша светлость, — отвечала та, и ложка слегка дрогнула в ее руке.
— Брат Клодины фон Герольд?
— Да, ваша светлость.
— Ведь Совиный дом очень близко отсюда, милый Герольд? — спросила принцесса Текла и прибавила соли в суп.
— Полчаса езды, — ответил он. — Если вы прикажете, мы поедем мимо развалин монастыря, их стоит посмотреть.
— Благодарю, — холодно перебила старая принцесса.
— Благодарю, — так же холодно повторила принцесса Елена.
Барон удивленно поднял брови:
— Ваши светлости едва ли избегнут этого вида — наша лучшая дорога идет мимо развалин.
— Я надеюсь, барон… — начала принцесса Елена и тем отвлекла взгляд Лотаря от действительно странно заострившегося носа его тещи. — Я надеюсь, что вы будете сопровождать меня в моих поездках; графиня Морслебен также иногда будет принимать в них участие.
— Только приказывайте, ваша светлость, — отвечал барон и взглянул на хорошенькое личико фрейлины, которая при слове «иногда» с трудом сдержала улыбку: в резиденции принцесса не ездила без нее.
Принцесса Текла заговорила теперь о лечении молоком, которое она хотела предпринять. Она вдруг стала любезной, шутливо говорила с Лотарем об его идиллической усадьбе и несколько раз подряд назвала Беату «дорогая»! Никогда она не ела такой чудесной форели. А когда Лотарь поднялся с бокалом пенящегося шампанского в руках, чтобы поблагодарить светлейшую бабушку за честь, оказанную ему ее посещением, она милостиво протянула ему для поцелуя тонкие, унизанные кольцами пальцы и растроганно прижала к глазам батистовый платок.
Старая принцесса под предлогом усталости встала из-за стола еще до десерта, и дамы пошли в свои комнаты.
Фрау фон Берг долго сидела у постели принцессы Теклы и вернулась в свою комнату с высоко поднятой головой. Здесь она сделала следующий постскриптум к раньше написанному письму:
«Все в наилучшем порядке; маленькая принцесса пылает любовью и ненавистью: первой — вы знаете к кому, а вторая зажглась для Клодины. Но деревья в лесу смогут поведать друг другу большие новости. Между прочим, на начало будущей недели назначен праздник. Это будет нечто необычайное: принцесса Елена мечтает о танцах под липами. Заметьте, что в ней, несмотря на ее злость, есть известное добродушие, так что в ее глупых проделках легко ошибиться и надо быть осторожным.
Она запечатала письмо, отнесла его вниз и в темном коридоре отдала судомойке, которая при этом опустила в карман галер. Фрау фон Берг хорошо платила за почту.
В полутемной гостиной зазвучал искренний женский смех. Когда Беата вошла, Иоахим все еще сидел в ее кресле и писал за рабочим столиком при угасающем свете.
— Но, Иоахим! — воскликнула она своим звучным голосом, — вы испортите себе глаза!
Иоахим вздрогнул — он совершенно забыл, где находится.
— О Боже! — испуганно вскрикнул он и схватился за шляпу. — Простите, кузина, я совершенно забылся за книгой. Я сейчас поскорее уйду…
— Теперь нет! — объявила она, продолжая смеяться, — потому что Лотарь также хочет видеть вас, ведь ваше посещение относится к нему?
Она ласково усадила его на стул и пошла искать брата. Тот стоял у окна своей комнаты и смотрел на дорогу.
— Лотарь, — попросила она, — пойдем вниз. Иоахим все еще сидит там и забыл все над старым дедушкиным дневником путешествия по Испании… Знаешь, в белом кожаном переплете…
— Как же попал сюда Иоахим? — спросил Лотарь и взял с элегантного столика портсигар и пепельницу.
— Я застала его здесь, когда вернулась из Совиного дома, и так как у меня было много хлопот, которые мешали заняться им, а мне не хотелось отпустить его домой, не дав отдохнуть, я вспомнила о книге. И, как видишь, она отлично заняла его.
Лотарь с улыбкой посмотрел на сестру, прошел рядом с ней по освещенному залу и свернул в коридор.
— Скажи, пожалуйста, Беата, — спросил он, — ты сделала надпись на двери, когда он уже сидел в комнате или раньше?
— Конечно, раньше, — ответила Беата и покраснела. — Я не понимаю тебя, — сердито добавила она.
— Ну, знаешь, сестра, — сказал он в приливе шутливости, которая очень шла к его благородному
