продемонстрировать неверным в Китае, что их во славу Аллаха сметет еще более могучая сила. Во-вторых, император намеревался отпраздновать женитьбу пятерых своих внуков. Династия должна была приобрести новую славу и блеск. Этот праздник не должен был походить на все, которые ранее устраивал Тимур. Клавихо посчастливилось видеть все, что там происходило.
Если сначала Клавихо был потрясен масштабами и пышностью Самарканда, красотой его монументов, изысканностью садов и дворцов, то теперь его изумило количество людей, живущих там. Полный отчет о трехлетнем пребывании посольства при дворе Тимура занимает триста страниц. Пятьдесят из них написаны тоном самого искреннего восхищения, они посвящены празднику Кани-гиль. Празднования и пиры начались в конце сентября 1404 года и продолжались два месяца. Язди и Арабшах упоминают этот праздник один с восторгом, другой с язвительностью, но мы должны обратиться к изящному перу Клавихо, который дает детальное описание всего, что видел, рассказывая об императоре и его народе, находящихся в зените могущества. Поэтому мы вправе привести довольно длинную цитату.
«На другой день, двадцать третьего сентября, сеньор перебрался в другой дворец с садом, что был поблизости от того, называемого Диликайа (Дилькуша), где он устроил большой пир, на который собралось много людей из царского войска, получивших приказ прибыть, так как жили они в других местах. На этот пир прибыли и посланники. А этот сад и дворец очень красивы. На пиру сеньор был очень весел, пил сам [так же], как и те, что находились [рядом] с ним. По их обычаю, подали много мяса: баранины и конины. А после еды сеньор приказал выдать посланникам платье из камки, и они вернулись в свое жилище, находящееся недалеко от царского [дворца]. А на эти праздники собиралось столько людей, что, когда подходили к тому месту, где был сеньор, невозможно было пройти, если бы не стражники, бывшие при посланниках, расчищавшие для них дорогу, а пыль стояла такая, что и лица и одежда были одного цвета. Перед этими садами расстилались обширные поля, по которым протекала река и множество каналов. В этих полях сеньор приказал поставить много шатров для себя и своих жен и велел всему своему войску, разбросанному по станам и стойбищам его земли, чтобы оно собралось здесь, каждое на своем месте, поставило шатры и пришло со своими женами на эти праздники и свадьбы, которые он намеревался устроить.
А когда были поставлены шатры сеньора, уже каждый знал, где должен ставить свои, от старшего до младшего каждый соблюдает свое место, и все делается по порядку и без шума. И не прошло трех или четырех дней, как были установлены вокруг царских шатров около двадцати тысяч [других], и каждый день стекались сюда люди со всех сторон. И вместе с этой его ордой всегда кочуют мясники и повара, торгующие жареным и вареным мясом, и другие люди, продающие ячмень и плоды, и пекари, [разжигающие] свои печи, замешивающие и продающие хлеб. Всевозможных умельцев и мастеров можно найти в его орде, и все распределены по определенным улицам. [Кроме того], они везут за собой всюду, куда идет войско, бани и банщиков, ставящих свои шатры и устраивающих помещения для железных бань, то есть горячих и с котлами внутри, в которых держат и греют воду и [все], что нужно [для этого]. И таким образом каждый, кто приходил [в орду], уже знал свое место. А сеньор приказал перевести посланников в дом с садом, недалеко от того места, где стояла орда, чтобы быть поближе [к ней]; этот дом с садом [также] принадлежали сеньору».
Принцы дома Джагатая продолжали прибывать, пока Клавихо не решил, что вокруг императорского жилья на берегах реки Заравшан поставлены уже 50000 шатров и еще больше на окрестных лугах. В этих жилищах, расположенных в строжайшем иерархическом порядке, размещались император, принцы — его сыновья и внуки, амиры, сейиды, наследники пророка, ученые, шейхи, муфтии, кади, кипчакские послы, послы из Египта, Сирии, Малой Азии, Индии, Испании, тысячники — бинбаши, сотники, а также императорские чиновники и высшие придворные.
2 октября испанская делегация получила приказ прибыть в сад, хозяина которого Клавихо называет Главным Привратником и где готовился пир. Тимуру сообщили, что Клавихо не пьет вина, что было совершенно необычно для европейца, и он решил это исправить.
«В четверг, второго октября, сеньор прислал за посланниками в сад, где они жили, одного кавалера, бывшего главным его привратником, и он сказал им, что сеньор направил его передать, что хорошо знает, что франки пьют вино каждый день, но теперь в его присутствии они не пьют, сколько хотят, когда их угощают; поэтому он посылает к ним [вино], чтобы устроить пир. [Пусть] они едят и пьют, сколько хотят. А для этого [государь] послал им десять баранов и лошадь для угощения и меру вина. Когда кончился это пир и было выпито вино, посланников одели в платье из камки, рубашки и шапки и привели еще коней, присланных сеньором в подарок».
Через четыре дня император объявил, что устраивает грандиозный пир в Королевском Дворце, на который он пригласил всех членов императорской фамилии, правителей областей и вождей племен. Послов также пригласили участвовать. Пока они наблюдали за приготовлениями к пиру, Клавихо внимательно изучал шатер, в котором Тимур давал аудиенции. Первое, что он отметил, — это грандиозные размеры шатра, длина каждой из четырех сторон составляла сто шагов.
«Четырехугольный павильон имел круглый сводчатый потолок, опиравшийся на двенадцать столбов, таких толстых, как человек в груди; он был расписан лазурью, золотом и другими цветами. А от одного угла до другого было три столба, сделанных из трех частей, скрепленных вместе. Когда [столбы] ставили, то поднимали их с помощью колес, как у телеги или у ворота. В разных местах они крепились ободьями, которые помогали поднимать их [при установке]. С верхнего свода, с потолка вниз по столбам спускались полотнища шелковой материи, прикрепленные к ним. А так как [эти полотнища] были привязаны, то образовывали арки между столбами. Снаружи этого павильона было некое подобие крыльца, также четырехугольного, а поверху соединенного с самой постройкой. Это крыльцо покоилось на двенадцати столбах, но не таких толстых, как те, что внутри; так что всего опор в этом павильоне было тридцать шесть. Он, видимо, был сделан из пятисот натянутых цветных веревок. Внутри его лежат красный ковер, [отделанный] всевозможными и красиво вшитыми из различных многоцветных тканей вставками, в некоторых местах прошитыми Золотыми нитками. А посередине потолка было самое богатое изображение, с четырех сторон обрамленное фигурами четырех орлов со сложенными крыльями. Снаружи этот павильон был покрыт шелковой тканью в белую, темную и желтую полоски, похожую на сарсан. В каждом углу павильона стоял столб, уходящий ввысь, и на нем [было] изображение медного яблока, а выше — луны. В самом высоком месте павильона [также] стояли четыре столба, выше первых, и на них [тоже] были изображены яблоки и луны».
Несмотря на это сказочное великолепие, павильон был достаточно практичным. С земли к навесу вели мостки, с которых мастера могли исправить любые повреждения, которые причинит сильный ветер. Вокруг павильона шла ограда из разноцветного шелка такой высоты, что конник мог достать верх вытянутой рукой. Она была украшена вставками с зубцами поверху. В ограде был сделан сводчатый проход с двойными дверями из полотна, над которым высилась богато украшенная башня. Эта ограда тянулась на триста шагов, и внутри нее стояли другие палатки. Клавихо нашел все это просто изумительным. Издалека этот огромный шатер казался замком, настолько он был высок и широк», — не скрывает своего восхищения испанец.
Всего таких оград было одиннадцать, и в каждой стояли прекрасные павильоны и шатры. Куда бы ни шел Клавихо, все, что он видел, приводило его в восторг. Везде стояли шатры всех форм и размеров. Один был украшен большой фигурой орла с распростертыми крыльями, сделанной из позолоченного серебра. «Ниже его, на расстоянии полутора саженей от входа в шатер, стояли три серебряные позолоченные фигурки соколов, один с одной стороны, а другой — с другой, поставленные по порядку. У этих соколов были распущены крылья, как будто они хотели улететь от орла. Клювами [соколы] были обращены к орлу, а крылья их были расправлены. А у орла вид был таков, будто он собирался напасть на одного из них. Этот орел и эти соколы были прекрасной работы». Там были также шатры, установленные без веревок, их стены поддерживались шестами. Они были украшены серебряными бляшками с драгоценными камнями. Некоторые были покрыты красными коврами и ворсистым бархатом, другие были убраны более роскошно шкурками горностая и белки.
