он ко мне, — ты, право, молодчина! Кто же тебя оставил тут на острове, чтобы все для нас приготовить?
— Я здесь родился! — ответил я.
— Здесь родился? Ну, ладно! Все это ты нам завтра расскажешь, а пока надо наверстать потерянное время. Мы ведь ничего не ели и не пили со среды. Живо, ребята! Джим, вылей-ка воду в котел и пошли этого островитянина за другим ведром воды для грога!
Мне дали ведро, и я живо сбегал за водой.
— Ты славный мальчик! — сказал подшкипер (впоследствии я узнал, кто он такой). — А теперь расскажи-ка мне, где ты живешь? Есть у тебя какой-нибудь шалаш, или ты живешь в пещере?
— Я живу в хижине, — ответил я, — но она недостаточно велика, чтобы вместить вас всех!
— Нам ее и не надо, — мы останемся здесь, поблизости от бочонка с ромом. Но, видите ли, в чем дело. С нами тут есть одна женщина!
— Женщина? — сказал я. — Я никогда не видал женщины! Где она?
— Вот она там сидит у огня!
Я оглянулся кругом и увидел женщину, как он ее называл. Она сидела у огня, закутанная в одеяло, совершенно неподвижно. Огромная соломенная шляпа закрывала ей лицо. Вся ее фигура скорее напоминала тюк, нежели живое существо.
Подшкипер смотрел на меня и громко смеялся.
— Ты никогда не видал женщины? Да ведь ты же говоришь, что родился на этом острове? Как же ты родился без матери?
— Я не помню моей матери. Она умерла, когда я был еще совсем маленьким, потому я никогда не видел женщины!
— Хорошо! Теперь все ясно! Но, видишь ли, голубчик, — это не только женщина, но даже совсем особенная женщина, и ей нельзя оставаться здесь после нашего ужина. Люди могут выпить лишнее и начать вести себя неприлично. Оттого-то я и осведомился у тебя насчет хижины. Не можешь ли ты приютить у себя нашу спутницу?
— С удовольствием, — отвечал я, — если она захочет пойти со мной!
— Вот и прекрасно! Во всяком случае, ей будет там лучше, чем здесь. А скажи-ка, мальчик, где твои штаны?
— Я не ношу штанов!
— Ну, знаешь ли, если они у тебя есть, то советую тебе надеть их. Ты уже слишком велик, чтобы ходить в таком костюме!
Я оставался с ними все время, пока варился ужин, и закидывал их вопросами, которые возбуждали всеобщий смех. Меня приводил в изумление котел — большой железный горшок на трех низеньких ножках; я никогда не видел ничего подобного и никогда ничего не ставил на огонь. Я спросил у них, что это такое и из чего оно сделано? Заинтересовал меня также картофель; я не видал еще съедобных кореньев.
— Да где же ты провел всю жизнь? — спросил один из людей.
— На этом острове! — наивно ответил я.
Я вошел в воду, чтобы осмотреть лодку, но при свете костра это было трудно, и я отложил осмотр до следующего дня. Я успел, однако, разузнать следующее: люди эти составляли часть команды китоловного судна, которое наткнулось на скалистые рифы, в семидесяти милях отсюда. Им пришлось немедленно покинуть судно, которое легло на бок, несколько минут спустя. Они спаслись на двух лодках, но не знали, что сталось со второй, так как ночью потеряли друг друга из виду. Во второй лодке находился капитан и шесть человек матросов; подшкипер с остальными шестью были в той лодке, которая пристала к нашему острову. С ними была и дама.
— Что это значит «дама»?
— А вот та женщина, что сидит там, у огня. Мужа ее убили где-то на Сандвичевых островах, и она ехала домой. У нас есть еще судно, в компании с нами, также китоловное. Оно должно было взять наш груз и доставить его вместе со своим в Англию, и эта женщина — жена миссионера — также должна была уехать туда на нем!
— Что такое миссионер?
— Я и сам хорошенько не знаю; знаю только, что это проповедник, который ездит учить дикарей!
Ужин тем временем был готов. Запах его приятно щекотал мое обоняние. Ни разу в жизни я не пробовал ничего более вкусного. Котелок сняли с огня, вылили содержимое его в посудину и отлили часть в маленькую кружку для женщины. Затем все сели в круг и начали ужинать.
— Ну, мальчик, иди и ты к нам! Ты, верно, давно не ел, а так как ты же снабдил нас провизией, то, по всей справедливости, должен получить свою долю!
Я был весьма не прочь от этого, и должен сознаться, что никогда в жизни так не наслаждался ужином.
— А что, малый, большой у тебя запас этих сушеных цыплят?
— Да, у меня их много, но недостаточно, чтобы хватило такому большому количеству людей на долгое время.
— Да, но мы можем наловить их еще, не так ли?
— Нет, не ранее следующего прилета птиц. А до этого осталось еще пять полнолуний!
— Пять полнолуний? Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что пять полнолуний должны пройти одно за другим, прежде чем птицы возвратятся.
— Ага, понимаю! В таком случае, нам невозможно оставаться на этом острове!
— Конечно, невозможно, — ответил я, — нам всем надо отсюда уехать, и чем скорее, тем лучше, — иначе мы все умрем с голода. Я так рад, что вы приехали. А Неро вы захватите с собой?
— Кто это Неро?
— Неро — это мой тюлень, он очень ручной!
— Ладно, посмотрим. Во всяком случае, — обратился он к товарищам, — мы должны на что-нибудь решиться, и как можно скорее, иначе нам придется голодать!
Оказалось, что они так поспешно покинули судно, что успели захватить с собой только два бочонка воды, четыре пустых бочонка в виде балласта, железный котелок и мешок с картофелем.
Как только кончили ужинать, все направились к бочонку с ромом, а подшкипер обратился ко мне:
— Теперь я пойду переговорю с этой женщиной, и ты поведешь ее спать в твою хижину!
За все это время «женщина», как называл ее подшкипер, не проронила ни слова. Она молча съела свой ужин, а затем продолжала сидеть у огня, завернувшись в одеяло. Когда подшкипер заговорил с ней, она встала, и тогда я заметил, что она гораздо выше ростом, чем я предполагал; но лица ее я не мог видеть под огромной соломенной шляпой.
— Ну, вот, милый паренек, покажи-ка этой даме, где ей расположиться на ночь. Сам же ты можешь вернуться сюда и присоединиться к нам!
— Хотите идти со мной? — спросил я, поднимаясь по тропинке.
Женщина последовала за мной. Когда мы дошли до площадки перед хижиной, я вспомнил о Неро, которому приказал ожидать здесь моего возвращения.
— Вы не будете бояться моего тюленя, не правда ли? Он очень добрый! — сказал я. — Неро, пойди сюда!
Было почти совсем темно. Неро, переваливаясь, подошел ко мне. Я подвинулся к нему навстречу, чтобы его успокоить, так как он слегка заворчал, почуяв приближение незнакомого ему человека.
— Разве у вас нет огня? — спросила женщина.
Я в первый раз услыхал ее голос, и он показался мне очень приятным, нежным и звучным.
— Нет, огня у меня нет, но я принесу немного хвороста и зажгу его, — тогда вам будет видно!
— Сделайте это, пожалуйста, мой милый мальчик! — ответила она.
Голос ее страшно нравился мне. Я поспешил зажечь хворост и тем дал ей возможность разглядеть Неро и внутренность хижины. Она посмотрела кругом и спросила:
— А где же вы спите?
Я указал ей на свою постель.
