– Я больше не могу... – прошептала она, тяжело дыша.
В ответ он, уткнувшись лицом в ее шею, выкрикнул ее имя, дал волю своим чувствам и стал входить в нее все сильнее и сильнее. Тело Грейс содрогнулось, и только тогда Джек позволил и своему телу утонуть в блаженных волнах оргазма. И эта близость означала его полную капитуляцию. Перед Грейс. Перед судьбой. Перед его сомнениями в том, как он сможет жить с ней.
Или без нее.
Глава 23
Реальность нахлынула с такой силой, с какой волна разбивается о берег. Джек ладонью заслонил глаза от лучей солнца, пробивавшихся в спальню. Он лежал на постели один, погруженный в мрачные мысли.
Прошлой ночью он потерял контроль над собой, поддавшись мучительному желанию, которое терзало его с момента встречи с Грейс. Даже сейчас одна только мысль о ней вызвала у него эрекцию. Ему захотелось уткнуться лицом в ее волосы, крепко сжать в объятиях, ощутить аромат ее тела.
Но это было невозможно.
Он не желал брать на себя никаких обязательств, как не раз говорил об этом Грейс. Когда он вернулся в Нью-Йорк, то совсем не хотел покупать квартиру. Однако ему хватило ума сообразить, что снимать квартиру – значит выбрасывать деньги на ветер. Поэтому и купил квартиру, но больше не хотел связывать себя ничем.
По этой причине он не желал серьезных отношений с Грейс, держался стойко, сколько мог. Но когда она сказала, что любит его, лед был сломан. Исчез, растаял. Даже сейчас Джек содрогнулся, почувствовав то ненасытное желание, перед которым капитулировал.
Несмотря на ранний час, Грейс разговаривала по телефону. При виде ее у него защемило в груди. А Грейс, увидев Джека, покраснела, и улыбка появилась на губах, распухших от его поцелуев.
– Мне звонит редактор из журнала «Фортуна», – пояснила Грейс почти виноватым тоном.
Джек наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Я закончу через минуту, – добавила Грейс.
Джек принял душ, оделся, затем спокойным, размеренным шагом спустился на кухню. Остановившись на пороге, он посмотрел на Рут, сидевшую за столом. Склонив голову набок, девочка сосредоточенно трудилась над пирожными, которые уже стали частью их жизни. В памяти Джека всплыли картины прошлого. Воспоминания унесли его на два года назад, затем еще дальше. К другому ребенку, задумчиво склонившему головку.
– Что случилось, Джек?
Он почувствовал, как учащенно бьется его сердце, ладони сделались влажными. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что это Рут обращается к нему.
– Ты здоров? – явно озабоченным тоном допытывалась девочка. – Ты ведь не умрешь, а?
Джек заставил себя сосредоточить взгляд на Рут.
– Нет, не умру.
Опустив взгляд на пирожное, лежавшее перед ней, Рут прошептала:
– Вот и хорошо.
Джек подошел к девочке, понимая, что надо успокоить ее, а Рут протянула ему на ладони пирожное.
– Это я сделала специально для тебя.
Джек уставился на пирожное. Оно изображало робко улыбающуюся мордашку с темными волосами и темными глазами. И снова заколотилось сердце, нахлынули воспоминания. Маленькая девочка протягивает ему на ладошке подарок.
– Пирожное называется «Папа доктор», – добавила Рут.
Она сидела за столом, такая маленькая, полная надежд. У Джека перехватило дыхание, ноющая боль пронзила грудь. Его протянутая рука задрожала, но, слава Богу, присутствия духа хватило, чтобы взять пирожное.
– Спасибо, Рут. – Джек посмотрел на подарок, хотя на самом деле не видел его. – Прекрасная работа.
Положив свободную ладонь на голову девочки, он через силу улыбнулся и сел за стол. Рут продолжила свое занятие, оживленно болтая. Джек попытался привести в порядок свои мысли, но перед глазами стояла вытянутая рука Рут. А затем в его воображении рука Рут превратилась в другую руку, из другой жизни, в руку другой девочки.
– Папа, ты пришел!
Джек закрыл глаза, стараясь отогнать прочь все мысли.
– Папа, посмотри, что я тебе приготовила!
Джек не мог дышать, воспоминания, которые, как он надеялся, остались в прошлом, наплывали на него, как туман. Дейзи. Но нет, это же Рут жила у него, он видел ее каждый день.
– Это отпечаток моей ноги! Он сохранится у тебя навсегда!
«Где же он? – подумал Джек. – Что случилось с подарком ребенка?»
– Ох, папа, я так тебя люблю.
А затем детские ручонки, обнимавшие его за шею, превратились в руки девочки-подростка. Они с
