счастливой, какими были мои мама и папа.
— Когда они смотрели друг на друга, их глаза были похожи на звезды, — мечтательно произнесли Тони. — А когда говорили, в их голосе появлялись особые нотки, каких я никогда не слышала у других.
Она обвела взглядом комнату и тихо произнесла:
— Я чувствую любовь, которую они оставили после себя, и мечтаю, чтобы в моей жизни и в моем доме царила такая же. А не то я навсегда останусь старой девой!
Рассмеявшись, Латония сказала:
— Ну, уж это тебе не грозит!
— Надеюсь, что нет, — ответила Тони. — Но я чувствую, что если не выйду замуж за Айвена, то никогда и никого уже не полюблю.
Латония была поражена ее серьезностью и поторопилась сказать:
— Но ты обязательно за него выйдешь, и вы будете жить долго и счастливо.
— Благодаря доброй фее, то есть тебе! — добавила Тони. — Не забывай об этом, когда дядюшка Кенрик начнет обвинять тебя в грехах, которых ты не совершала.
— Ты меня пугаешь, — сказала Латония.
— Тебе нечего бояться, — возразила Тони. — Ты уедешь от него сразу же после моей свадьбы, а потом он уже ничего тебе не сделает. Он ведь не твой опекун. У него нет никаких прав по отношению к тебе, и как только ты получишь мою телеграмму, можешь спокойно укладывать сундуки и возвращаться домой.
Практичная Тони подумала и о том, что если Латонии придется возвращаться домой без согласия дяди, ей понадобятся деньги.
— Дорогая, вот триста фунтов, — сказала она Латонии накануне отъезда в Лондон. — Спрячь их подальше. Не сомневаюсь, что и на корабле, и в Индии уйма жуликов, так что будь осторожна.
— Я не могу взять такую сумму! — воскликнула Латония.
— Тебе она пригодится, — настаивала Тони. — И запомни вот еще что: поскольку все считают тебя богачкой, не забывай раздавать щедрые чаевые.
— Я же не знаю, сколько надо давать… или когда… — пояснила Латония.
— Разберешься, — отозвалась Тони. — Куда важнее, чтобы у тебя были деньги уехать, если дядюшка Кенрик станет совсем невыносимым.
Этот довод показался Латонии убедительным, и она дала себе зарок тратить деньги экономно и после возвращения вернуть Тони остаток.
— За свой домик не беспокойся, — говорила Тони по дороге в Лондон. — Я буду оплачивать все счета.
— Такое впечатление, что ты решила там основательно устроиться, — поддразнила ее Латония.
— А что? — ответила Тони. — Я так люблю Айвена, что буду счастлива с ним даже в твоем маленьком домике. Но я вовсе не хочу сказать, что потом не захочу стать герцогиней, жить в Хэмптоне, носить бриллианты и восседать среди пэров на открытии парламента.
Латония рассмеялась:
— Ох, Тони, любишь ты сказать что-нибудь неожиданное. Забавно представлять тебя герцогиней. Мне достаточно и того, чтобы ты была счастлива, выйдя замуж за маркиза.
— А я жадина , — хочу всего сразу! — сказала Тони, и обе девушки рассмеялись.
Прощаясь, Латония крепко обняла Тони, словно не в силах расстаться с ней.
— Спасибо, спасибо тебе, дорогая! — произнесла Тони. — От меня и от Айвена: он вчера просил меня поблагодарить тебя и за него.
— Думай обо мне… и молись за меня, — попросила Латония. — Я так боюсь тебя подвести…
Она вздохнула и добавила:
— Страшно представить, что будет, если твой дядюшка заподозрит, что я вовсе не та, за кого себя выдаю, еще до того, как мы сядем на корабль.
— С чего бы ему заподозрить? — возразила Тони. — В этой симпатичной дорогой шляпке ты сама на себя не похожа, а значит, выглядишь точь-в-точь как я.
Она поцеловала Латонию.
— Относись к этому просто как к интересной истории, которую мы будем рассказывать внукам. И постарайся в Индии выйти замуж. Тогда наши дети появятся на свет в одно и то же время, как мы с тобой.
Латонии это показалось таким забавным, что она рассмеялась и продолжала улыбаться, пока наемная карета везла ее на Керзон-стрит.
Наконец лошади остановились у огромного дома с мраморной лестницей, и Латония поняла, что настал решающий момент. Сейчас она встретится с дядюшкой Тони и начнет играть свою роль.
Войдя в дом, она обнаружила, что он очень похож на замок. Обстановка была пышной и тяжеловесной, а портреты предков Бранскомбов смотрели со стен так же сурово, как в замке. Пожилой слуга провел Латонию через холл и открыл дверь в дальнем его конце.
— Мисс Латония, милорд! — громко объявил он.
С бешено бьющимся сердцем она пошла вперед, туда, где у камина стоял человек. Латония ожидала, что новый лорд Бранскомб будет похож на своего старшего брата, которого она всегда звала «дядя Губерт», но с первого же взгляда поняла, что ошибалась. Дядюшка Тони был гораздо выше и шире в плечах, а решительный подбородок лишал его всякого сходства и с бывшим лордом Бранскомбом, и с самой Тони.
Подойдя ближе, Латония встретила изучающий взгляд холодных серых глаз и сразу же почувствовала, что от них ничто не укроется.
Когда она приблизилась, стараясь напустить на себя усталый вид, словно после долгой дороги, лорд Бранскомб властным и вместе с тем высокомерным тоном произнес:
— Вы опоздали! Я ждал вас еще час назад! Латония покраснела и запинаясь произнесла:
— Простите… простите меня, дядюшка Кенрик… Но… одна из моих лошадей потеряла подкову… и мне пришлось… пришлось пересесть в наемный экипаж, чтобы не заставлять вас ждать еще дольше.
— Если бы ваш конюх заботился о лошадях как полагается, этого бы не произошло! — сурово произнес лорд Бранскомб.
Латония не знала, что на это ответить. Она просто стояла, опустив голову, ждала продолжения и думала, что дядюшка Кенрик с ней даже не поздоровался.
— Итак, поскольку вы все же приехали, — продолжил лорд Бранскомб, — предлагаю вам сесть и выслушать то, что я вам скажу.
Латония подняла голову и заметила, что взгляд его стал сердитым, а губы сжались в полоску. Было очевидно, что дядюшка Кенрик рассержен не только ее опозданием. Латония присела на краешек стула и нервно сжала руки в коротких перчатках.
— Надеюсь, — начал лорд Бранскомб, — в своем письме я достаточно ясно объяснил, что забираю вас в Индию потому, что не могу более позволить вам вести себя так, как вы вели себя после смерти вашего отца. — Он помолчал. — К этому решению меня подтолкнуло не только письмо леди Ауддингтон, но и то, что я слышал о вашем поведении от других лиц. С тех пор как вы живете под присмотром кузины Алисы, его вряд ли можно назвать достойным.
Латония на миг почувствовала желание защитить кузину от обвинений, исходящих явно от великосветских завистниц. С тех пор как Тони исполнилось пятнадцать, ей завидовали буквально все — от совсем юных девушек, боящихся потерять кавалеров, до искушенных в светских интригах леди, видящих в ней угрозу своему титулу первых красавиц.
Но вслух Латония произнесла:
— Я не знаю, что вы… обо мне слышали… Только если уж вы намереваетесь судить меня, мне кажется, будет… справедливо выслушать мои доводы.
Лорд Бранскомб, казалось, был удивлен. Помолчав, он произнес:
— Я не собираюсь вступать с вами в споры. Так или иначе, дыма без огня не бывает. Я считаю, что действую в ваших же интересах, увозя вас из Лондона. Надеюсь, в будущем я смогу научить вас вести себя
