Парни из Бюро по борьбе с наркотиками ликовали. Поскольку Луканиа уже однажды привлекался к ответственности за то, что доставлял наркотики, пряча их за лентами шляп, то на этот раз ему предстояло оставаться в тюрьме до седых волос. Любители «искренних» признаний допрашивали его с помощью каучуковой дубинки. Безрезультатно. Спустя несколько часов он потерял способность ощущать боль, но не ясность мысли.
– Я никогда не назову ни одного имени… Но я могу сказать, где хранится все это дерьмо. Это будет ваша самая большая удача в этом году. Без трепотни. Но в обмен на мое согласие сотрудничать вы должны будете дать мне возможность уйти отсюда. Награда вам обеспечена. Пустите слух, что мне чудом удалось улизнуть. Вам в любом случае почет и слава, а я рискую ничуть не меньше, чем сейчас. Но зато я не попаду в тюрягу…
Атторней дал согласие на эту сделку. Агенты обнаружили в небольшом кафе на Малберри-стрит металлический контейнер, наполненный чистым героином.
Луканиа освободили. На этом деле он потерял пятьдесят тысяч долларов, которые успел вложить в эту операцию; кроме того, Биг Ноуз Лагайпа имел право потребовать с него еще пятьдесят тысяч долларов – свою долю прибыли, предусмотренную сделкой. Но он потерял нечто большее и особенно ясно осознал это, когда узнал, что люди дона Сальваторе Маранзано распространяют среди жителей «Малой Италии» слух, что Луканиа – «стукач». Итак, он попал в первую же западню, подготовленную мафией, но поклялся взять реванш. Он стал носить, не снимая нигде и никогда, свою знаменитую шляпу, о которой было так много разговоров. Вскоре и его самого стали называть «самая большая шляпа для наркотиков». Во многих странах мира благодаря усилиям Бюро по борьбе с наркотиками появилась его полная учетная карточка, где сообщалось, что он является финансистом, вдохновителем и поставщиком-отравителем номер один.
Освобождение Луканиа, пожалуй еще больше, чем арест, нанесло сильный удар по его престижу. Он это прекрасно понимал и в целях восстановления своей изрядно пострадавшей репутации изо всех сил старался впредь производить только хорошее впечатление. В этом его горячо поддерживал Фрэнк Костелло, указывая в качестве примера на одного парня, якобы полностью отошедшего от дел, а в действительности втихомолку проворачивавшего самые удачные и выгодные операции.
– Бери пример с этого типа… Когда мне приходится обедать вместе с ним, я наблюдаю за тем, как он разговаривает с официантами, как он держит вилку… Он встает, когда какая-нибудь дама идет в туалет, и, когда она возвращается к столу, он снова встает, чтобы подставить ей стул. До того как с ним подружился, я был не лучше тебя, считал, что хорошо одет, хотя носил всякую броскую дрянь, годную лишь для того, чтобы появиться один раз в Центральном парке.
Луканиа внял совету приятеля и согласился поближе познакомиться со знаменитым Арнольдом Ротштейном, имя которого не сходило с языка Костелло.
Два молодых человека очень быстро нашли общий язык. Они прекрасно понимали друг друга и, когда играли в покер, даже стали садиться за один столик. Оба демонстрировали при этом исключительное умение обдирать своих партнеров.
Арнольд Ротштейн, родившийся в 1882 году в Нью-Йорке, ухитрялся производить приятное впечатление, хотя от природы был физически слабым, тщедушным, с болезненным треугольным лицом и огромными, как у совы, глазами. Происходя из хорошей еврейской семьи, некогда иммигрировавшей из Бессарабии, он, как и его брат, ставший раввином, получил хорошее образование. Он изображал из себя блудного сына, решившего навсегда лишить отца счастья когда-либо дождаться его возвращения и таким образом избавить его от необходимости заколоть жирного тельца.
Профессиональные картежники в Нью-Йорке долго вспоминали его феноменальную способность с такой быстротой тасовать карты, что у присутствовавших создавалось впечатление, будто его руки не двигаются вовсе. Неисправимый шулер, остававшийся безнаказанным благодаря изумительной ловкости рук, он давал полученные от выигрышей деньги в долг под сверхвысокие проценты, что мало-помалу позволило ему установить контроль над крупными игорными домами.
Злые языки говорили, что Арнольд Ротштейн присвоил наследство печально известного лейтенанта полиции Чарли Беккера, который поторопился уйти в мир иной, усевшись на электрический стул.
Карточный король Арнольд Ротштейн заслужил кличку Мозг, фальсифицируя результаты матчей национального чемпионата по бейсболу, увлечение которым охватило всю страну и вызвало целую волну пари, заключавшихся на огромные суммы. Только однажды, в 1919 году, у него произошла небольшая заминка с «Черными носками», но Ротштейну, хотя он и был разоблачен, удалось избежать столкновения с правосудием. Его способность заметать следы не уступала его умению плутовать в картах. Магистр коррупции, он заработал еще одну кличку – Чистая лапа; ему, который старался никогда и ничем не запачкать свои руки, это очень подходило. А быть может, это было связано также с тем, что в свой шикарный ночной «Коттон клаб», где делал свои первые шаги к славе Дюк Эллингтон, он не пускал негров. Одетый всегда с иголочки, Ротштейн принимал там с изысканной непринужденностью коронованных особ и сильных мира сего.
Он не остался в стороне и от бизнеса по перепродаже спиртного, но в этом деле был связан только с «Шотландскими приятелями» и немалые капиталы направлял в распоряжение Уэкси Гордона. Но он не был бы Ротштейном, если бы ограничился только этим и не вел двойной игры и здесь. И ему снова сопутствовала удача: его бывший телохранитель Джек Легз Даймонд, в детстве промышлявший кражами в лавках, став лейтенантом у Ротштейна, обожал стрелять в своих собратьев.
Став обладателем миллионов, Ротштейн никогда не брезговал самой незначительной добычей. Для него доллар всегда оставался долларом. Будучи банкиром преступного мира, он придумал уникальный способ, позволявший ему избегать риска; всякий, кто получал у него заем, должен был одновременно заключить договор страхования жизни, согласно условиям которого в случае несчастья часть полученной суммы переводилась на имя Ротштейна. Таким образом, ростовщик нес минимальные убытки и был гарантирован от возникновения неоплаченных долгов.
С этим гением изобретательности и подружился Луканиа, чтобы научиться у него хорошим манерам и снова всплыть на поверхность. Фортуна благоволила к нему. Приближался матч на звание чемпиона мира по боксу в тяжелом весе между популярным Джеком Демпси и страшилой Луисом Анджело Фирпо, он же Дикий бык. В течение нескольких дней цены на восемьдесят две тысячи мест в «Поло граунд» в Нью-Йорке поднялись как на дрожжах. Первым обратился к Чарли Бен Джимбе, наследник владельца крупных магазинов. Он хотел иметь два места на матч за любую цену. Было весьма вероятно, что подобные просьбы от тех, кто не позаботился о билетах своевременно, могут посыпаться в самое ближайшее время.
У Луканиа возникла идея: подключив своих друзей – Лански, Сигела, Костелло, – он направил их на поиски билетов. Цена его не интересовала. Нужно было набрать не менее двухсот мест. Позднее Чарли признался, что это обошлось ему в двадцать пять тысяч долларов. Очень может быть. Во всяком случае, он заполучил билеты и сообщил, что собирается пригласить сто друзей, которые в свою очередь могут привести с собой еще кого-нибудь по своему желанию.
