– Спокойно, Чарли, спокойно, – уговаривал он себя, скрипя зубами.

Итак, Джо Массериа, видя, что Сальваторе Маранзано не реагирует на атаку молодого, ставшего уже опасным «волка», понял, что пора проявить силу и смирить своего непокорного союзника, а затем захватить высшую власть в мафии, отстранив Маранзано, этого старого и боязливого дона, тонкого знатока латыни, явно неподходящего для американской действительности.

Для Луканиа ситуация выглядела так: обворованный им Маранзано и обворовавший его Массериа не станут мешкать с тем, чтобы дать о себе знать куда более решительным образом. Ни тот ни другой не могли воздержаться от того, чтобы оказать на него давление и добиться его полного подчинения.

Но в это время еще один удар обрушился на Чарли Луканиа. 4 ноября 1928 года Арнольд Ротштейн, воспитатель Чарли, обучавший его правилам хорошего тона, стал жертвой человека, явно дурно воспитанного. Неизвестный всадил ему пулю в живот. Короля картежников нашли на залитом кровью ковре в комнате № 309 отеля «Парк сентрал» (ныне «Шератон-парк»). В течение двух суток он корчился от боли, его осунувшееся лицо, обезображенное гримасой страдания, покрывали капельки пота. Полицейские запретили приближаться к нему. Детектива интересовал всего один вопрос:

– В тебя стреляли спереди, ты его хорошо рассмотрел?

– В меня никто не стрелял…

– О нет! У меня свинцовые колики.

После этого ему ничего не оставалось, как испустить дух, что он и сделал в ужасных страданиях.

– Ну конечно. И ты так корчишься потому, что с тобой ничего не случилось!

Вскоре попытались распространить слух, будто Арнольд Ротштейн четыре дня подряд вел крупную игру в покер с четырьмя другими партнерами. Один из игроков, Джордж Макманус, обвиненный в случившемся, вскоре за отсутствием улик был выпущен на свободу. Легенда утверждала, что якобы Ротштейн задолжал ему триста тысяч долларов. Поверить в это мог только ребенок. Арнольд никогда не проигрывал, но если бы он даже и умудрился проиграть такие деньги, то вполне мог заплатить без особых затруднений в два раза большую сумму. К тому же не следует забывать, что там присутствовало еще три игрока. Через день, через месяц или спустя более длительное время, но непременно один из них рассказал бы правду о случившемся. Так бывает всегда.

Как мы знаем, одна пуля (единственная) была пущена умелой рукой человека, уверенного как в том, что жертва умрет, так и в том, что перед смертью Ротштейн будет иметь время, испытывая адские боли, пожалеть о совершенном им опрометчивом поступке… таком, например, как рассказ о том, как некий Сэм Блюм вернул свои карточные долги на следующий день после нападения, в результате которого Чарли Луканиа остался в дураках.

Впрочем, Луканиа не обманывался на этот счет. Он отказался комментировать гибель Арнольда Ротштейна, хотя искренне сожалел о его смерти. Дальнейшее его поведение по отношению к Массериа красноречиво свидетельствует о занятой им позиции. Впрочем, о многом говорит и отношение Массериа к Луканиа.

Немедленно после смерти Ротштейна Джо Босс позвонил Луканиа по телефону и потребовал усилить активность во всех отраслях деятельности, в которых затронуты его интересы, а также повысить отчисляемые в его пользу проценты. При этом в его голосе звучала неприкрытая угроза.

«Банда четырех», превратившаяся к этому времени в «семерку» (Луканиа, Костелло, Лански, Сигел, Датч Шульц, Дженовезе, Адонис) или даже в «девятку», так как к ней присоединились Лепке Бухалтер и Альберт Анастасиа, поторопилась разделить империю Ротштейна. Фрэнк Костелло с единодушного согласия унаследовал контроль за азартными играми, получив в помощники Фрэнка Эриксона, бывшего верного лейтенанта Ротштейна, заправлявшего букмекерским хозяйством своего босса, что позволило ему быстро войти в курс дела. Луканиа добился того, что Джо Массериа стали отдавать двадцать пять процентов доходов, чтобы как-то умерить его растущий гнев. Костелло запустил свой бизнес на нужный ход; Шульц контролировал многочисленные питейные заведения. Была организована грозная служба действия, в обязанности которой входило подавление и уничтожение непокорных, непонятливых и предателей. Каждый обрел свою специализацию, но всем вместе распоряжался Чарли, представлявший их перед Массериа и вынужденный унижаться, лишь бы Джо Босс не мог сунуть нос в их бизнес со спиртным.

В эти дни Луканиа много разъезжал, оказывая различные услуги многочисленным шайкам, расплодившимся по всей стране. Он пользовался уважением их главарей, в том числе известного Аль Капоне, который из-за неоднократных столкновений с Биг Мораном счел для себя полезным поддерживать с Чарли хорошие отношения. Такую же позицию занял Моэ Далитц, его старый приятель, орудовавший в Детройте. Со своим компаньоном Бернштейном он организовал шайку по образу и подобию мафии, с той лишь разницей, что вместо сицилийцев в нее допускались только евреи. Проявляя невероятную жестокость, они держали под контролем весь Средний Запад и дорогу от Великих озер к Канаде, что приносило им огромные доходы. В Кливленде шайка Мейфилда Роуда также следовала – разумеется, оплачивая их – его советам. В Филадельфии Гарри Стромберг, он яге Ник Розен, пошел по стопам Уэкси Гордона.

Но помимо крупных, существовало множество мелких шаек, которые почти не контролировались и которые в скором времени предстояло заставить уважать законы преступного мира. Чтобы избежать нападений, от которых никто не был гарантирован, надо было объединить наиболее влиятельных и сильных, и Луканиа чувствовал, что момент для этого уже настал, О нем самом и его планах заговорили столь почтительно, что неожиданно Джо Массериа потерял терпение и, невзирая на оказываемые ему послушным лейтенантом услуги, а также исправно отчисляемые со всех видов рэкета повышенные проценты, решил грубо продемонстрировать, что настоящий босс попрежнему он.

Прибегнув к старому правилу, предписывавшему вступившему в мафию сицилийцу подчинение своему боссу, Джо Массериа приказал Луканиа «взять» экспедитора, чтобы прикрыть первые шаги на преступном поприще одного новоиспеченного мафиозо – Поля Минео. Это было в конце ноября 1928 года.

Вынужденный подчиниться, Луканиа, в сопровождении Левина и Поля Минео отправился на 37-ю улицу, где у здания «Корн эксчейндж бэнк» устроил засаду. Экспедитор с деньгами, предназначавшимися для выплаты жалованья персоналу одной большой текстильной компании, вышел из банка в установленный час. Как было предусмотрено, Минео кинулся к нему, сбил с ног и вырвал сумку с деньгами. Банковский охранник поднял тревогу, затем кинулся в погоню и выстрелил в Минео, который тут же рухнул на тротуар. Чарли Луканиа выскочил из машины, взвалил окровавленного Минео на плечо, подхватил сумку, втолкнул Минео и сумку в машину, которую Левин сразу же рванул с места… Не успели они проехать и ста метров, как были остановлены полицейским патрулем.

Восемь тысяч долларов – вот цена тому, за что Луканиа чуть не выбыл на долгое время из числа действующих лиц. Так оно и было бы, если бы не преданность и настойчивость членов «Банды четырех», развивших бурную деятельность. Лански не считая пускал в ход деньги из «смазного банка», а Фрэнк Костелло столь умело компрометировал важных политических деятелей и полицейских чиновников, что дело

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату