Чтобы иметь возможность заплатить адвокату, Колл, все еще находившийся на свободе, совершил два вооруженных ограбления и одно похищение. Лейбовиц добился оправдания своему подзащитному. Обезумевший от радости, уверовавший в свою непобедимость, Винсент Колл, хотя и слыл женоненавистником, а может быть, именно поэтому женился на своей любовнице, хористке по имени Лотти Крайсбергер.
Желая хорошо обеспечить свою супругу, Бешеный пес решает сделать очередную долларовую выжимку из Оуни Маддена, который уже дважды позволял опустошить свой карман. На этот раз Колл пригрозил прикончить жену Оуни, если тот в условленное время не выложит сто тысяч долларов.
Просчитался Колл только в одном: он забыл, что Джо Рао, оказавшийся в дурацком положении во время событий, жив и горит желанием отомстить. Как-то, проезжая в машине по одной из улиц в сопровождении четырех «курков», Рао заметил, как Колл вошел в кабину телефона-автомата. Остановив машину, Рао выставил автомат из открытого окна и дал очередь. Надеясь спастись, Колл завопил в смертельном ужасе, прыгая во все стороны. Ему никак не удавалось вытащить свой пистолет. Джо Рао подошел к нему и со словами: «Подожди, сейчас я тебя успокою…» – нажал на курок. В общей сложности в голову и грудь Колла попало пятнадцать пуль. Скорчившись, он затих на осколках стекла. Джо Рао по привычке неторопливо обшарил его карманы. Набралось чуть больше ста долларов.
– Немного… для заупокойной службы по бешеной собаке.
Событие могло показаться безобидным, если бы неподкупному судье (которого в Таммани-Холл не захотели поддержать как кандидата от демократической партии на пост губернатора) Сэмюэлю Сибэри не было поручено вести официальное расследование случаев коррупции среди чиновников.
На основе таких материалов, как убийство ни в чем не повинных детей на 107-й Восточной улице, оправдание Винсента Колла, расправа над ним в телефонной будке, Сибэри удалось создать себе репутацию беспощадного обвинителя. Он явно упивался разоблачением очевидных связей мэра Нью-Йорка Джеймса Уолкера с Лучиано, Костелло, Шульцем и Бухалтером. Сэмюэль Сибэри дошел до проведения серьезных расследований случаев оказания давления на высших судебных, административных и политических должностных лиц, чьи банковские счета сохраняли тенденцию к повышению, тогда как страна переживала свой худший период… На протяжении всего 1932 года он с интервалом в два дня бомбардировал Джимми Уолкера грозными обвинительными заключениями. Фрэнк Костелло с присущим ему сарказмом заметил по этому поводу:
– Этот бедняга Джимми каждое утро находит перед своей дверью бутылку молока и газету. И чем белее молоко, тем чернее касающиеся его новости. Этот сумасшедший Сибэри скоро подложит нам большую свинью. Пусть Мейер им займется и хорошенько его «подмажет».
Мейер Лански не поскупился. С истинно дипломатической ловкостью Костелло использовал свой талант, чтобы в конфиденциальной беседе убедить Самюэля Сибэри в том, что, кроме общепризнанной независимости суждений, ему необходимы соответствующие средства для борьбы с преступностью, этой язвой современного мира… Что немного отдыха и развлечений позволит ему с удвоенной силой вступить в борьбу. Итак, в кабинете номер 12 клуба «Кантри» он найдет сумку для гольфа с двумя миллионами долларов мелкими, уже использованными купюрами… На следующий день судья опубликовал в «Нью-Йорк таймс» заявление о попытке всучить ему взятку. Его расследование шло полным ходом, сокрушая достойные сожаления методы, освоенные политиками.
Неожиданно под воздействием нарастающей паники Таммани-Холл раскололся на два лагеря. Джимми Хинес дал понять, что он будет поддерживать Рузвельта; глава Таммани-Холл Альберт Маринелли оставался верным экс-губернатору Аль Смиту. Адвокат М. Д. обратился с просьбой… организовать его встречу с Чарли Лучиано и Фрэнком Костелло, заявив, что у него финансовые затруднения в связи с проведением предвыборной кампании по выдвижению Рузвельта на пост президента и что в случае, если организация поможет склонить чашу весов на выборах в их пользу, многие ее проблемы смогут быть решены. Первое соглашение было заключено. Так как за услугу полагается платить услугой, то две недели спустя в своей речи в Олбани губернатор Рузвельт, возмущаясь коррупцией, царящей на всех уровнях администрации, дал ясно понять, что, солидаризируясь с усилиями судьи Сибэри, он должен тем не менее признать легковесность обвинений, выдвинутых против мэра Джеймса Уолкера и Джимми Хинеса. Таким образом, общественное мнение удалось несколько сбить с толку. Лучиано, Костелло и Мейер Лански поспешили шумно отпраздновать это событие: близок локоть, да не укусишь… Организация провела работу среди своих банд, отказала Аль Смиту в поддержке и помогла продвинуть Франклина Делано Рузвельта, на пост официального кандидата от демократической партии на президентских выборах.
Первой заповедью хорошего политика остается обязанность забыть не только о своих обещаниях, но и об обещаниях других. Поэтому сразу же после его утверждения кандидатом на пост президента Рузвельт потребовал от Сибэри приложить энергичные усилия к продолжению расследования в целях оздоровления обстановки и наведения порядка в нью-йоркских судебных, административных и политических органах власти.
Судья Сэмюэль Сибэри только этого и ждал. Он незамедлительно вызвал к себе зарвавшихся политиков и их сотрудников. На допросах судья потребовал объяснить происхождение их накоплений и источников доходов.
Мэр Джеймс Уолкер сломался первым. Он ушел в отставку со всех своих постов и под руку со своей любовницей, очень привлекательной танцовщицей Бетти Комптон, отбыл на первом же теплоходе, отправлявшемся в Европу. В Америку он вернулся лишь много лет спустя…
Сразу же поднялась паника среди его ближайших соратников. Брошенные шефом, стараясь сохранить свое положение и избежать тюрьмы, они наперебой рассказывали судье о самых гнусных махинациях. Продажные политики из Таммани-Холл разбежались, полицейских чиновников препроводили в тюрьму Синг-Синг, Джимми Хинес скрылся. Но и он в один прекрасный день оказался за решеткой.
Аль Смит обедал с глазу на глаз с Лучиано:
– Чарли, ты совершил самую большую ошибку в своей жизни. Ты помог Рузвельту обосноваться очень высоко. Если ему удастся победить на президентских выборах, он не забудет тебя в своих молитвах и заполучит твою шкуру, чтобы доиграть до конца свою благородную роль. Уверяю тебя: первым его важным шагом будет установление свободной и законной торговли спиртными напитками…
До Лаки наконец дошло, что он допустил крупную оплошность. Но он не растерялся и вскоре попытался ее исправить. Уже в конце 1931 года преступный синдикат начал давать отпор нововведениям, используя целый отряд опытных экспертов по налоговым делам. Дело в том, что неуязвимый Аль Капоне, которому не могли предъявить никакого обвинения, несмотря на сотню с лишним приписываемых ему преступлений, многие из которых он совершил собственноручно, Аль Капоне – гангстер, считавший себя выше закона, потерпел поражение от судьи Уилкинсона, начавшего против него дело по обвинению в уклонении от уплаты налогов. С первых же шагов Уилкинсон дал понять, как он намерен действовать: «Обвиняемый умышленно не ведет ведомости поступающих доходов, не открывает личного банковского счета, чтобы не оставлять следов поступления доходов. Он оградил себя буквально каменной стеной, и, чтобы уличить его, правительству достаточно выявить факты…»
