Этот вечер принес Лоуренсу Фаэторну оглушительный успех. Он очаровал зрителей, порадовал хозяина и влюбился. Его охватил пьянящий восторг. На радостях Фаэторн даже заплатил арендную плату Марвуду, что само по себе было из ряда вон выходящим событием. Дальше ему предстояло отвести в сторонку Сэмюеля Раффа и сделать ему предложение, от которого невозможно отказаться. Актер изобразил должное восхищение.
— Это наивысшая похвала для меня.
— Так ты согласен?
— Боюсь, что нет. Мой путь лежит на ферму в Норидже.
— На ферму! — воскликнул Лоуренс с отвращением. — Но почему?
— Я намерен проститься с профессией актера.
— Актеры не уходят из театра, — высокопарно заявил Фаэторн. — Они играют до конца дней своих.
— Только не я, — с серьезным видом ответил Рафф.
— Лучше пасти овец в Норидже?
— Коров. У моего брата молочная ферма.
— Мы просто обязаны спасти тебя от этой участи, мой дорогой друг. Только представь: ты — по пояс в навозе, в окружении мух. Актер не должен ставить на себе крест! — Он фамильярно похлопал собеседника по плечу. — Когда ты собирался уехать?
— Сегодня, сэр. Если бы не та драка в таверне, я был бы уже в пути. Останусь в Лондоне до похорон, это мой долг перед Уиллом.
— У тебя есть и другие долги, — заявил Фаэторн. — Пойти по его стопам. Или вы собираетесь предать друга, сэр?
— Я уже сообщил брату.
— Ну так сообщи, что передумал!
Сэмюель Рафф мало-помалу поддавался на уговоры. Фаэторн подвел его к окну, выходившему во двор. Внизу кипела бурная деятельность: смотрители сцены и поденщики разбирали подмостки. Эта картина взбудоражила Раффа, он отпрянул от окна.
— Николас Брейсвелл настоятельно рекомендует твою кандидатуру, — продолжал Фаэторн, — а я всегда прислушиваюсь к его советам. Ты нужен нам.
— Я не могу остаться, сэр.
— Ты будешь напоминать нам об Уилле…
Рафф задумчиво провел рукой по седым волосам. Решение давалось ему нелегко. Сэмюель уже сделал выбор, а он был не из тех, кто легко передумывает. Внизу все еще раздавался шум, и Рафф украдкой бросил взгляд на улицу. Привычный образ жизни манил его.
— Сколько ты получал в труппе Банбери?
— Восемь шиллингов в неделю.
— Ах! — Фаэторн помолчал немного. Вообще-то он приготовился предложить жалованье в семь шиллингов, но чутье подсказывало, что этот человек стоит дополнительных расходов. — Хорошо, я даю столько же.
— Я подумаю…
Фаэторн улыбнулся. Он только что заполучил нового актера в свою труппу.
Убийство вызвало лишь временное замешательство в «Надежде и якоре». Уже на следующий вечер все вошло в прежнюю колею. Пятна крови Уилла Фаулера прикрыли свежей соломой, а вино смыло неприятные воспоминания из памяти постоянных клиентов. Они снова засели за карты, принялись перешучиваться и вытворять всякие непристойности. И снова в комнате с низкими потолками воздух вибрировал от нестройного гула.
Николас Брейсвелл закашлялся, войдя в прокуренное помещение. Когда он взглянул на то место, где прежде лежало тело Уилла Фаулера, сердце у него заныло. Суфлер подошел к хозяйке, невысокой полной даме чуть за сорок, наливавшей пинту хереса из бочонка. Ее лицо, на котором выделялись живые покрасневшие глаза, было изрыто оспинами и густо напудрено. Глубокое декольте открывало пышные груди, на одной вместо мушки красовалась родинка.
Хозяйка обслужила посетителя и повернулась к Николасу.
— Чем могу помочь, сэр? — Но ее лицо тут же помрачнело, когда она узнала его. И без того грубый голос стал еще резче: — Вам здесь не рады.
— Мне нужна помощь.
— Я сказала вам все, что знаю. И мои клиенты тоже.
— Но вчера здесь убили человека, — возразил Николас.
— Вы что думаете, мы про это забыли? — с жаром воскликнула она. — Особенно когда стража, констебли и прочий сброд до сих пор рыскают по всему дому. Нам тут не нужны неприятности.
— Просто ответьте на один вопрос, — терпеливо уговаривал Николас. — Я заплачу вам. — Он кинул несколько монет на прилавок, и их тут же смела пухлая ручка. — Тот рыжебородый… Сэмюель Рафф говорил, что он спустился откуда-то сверху.
— Он здесь не живет, — заявила хозяйка. — Я его вообще впервые видела.
— Значит, он был наверху по другой причине.
Воспаленные глаза уставились на него, не мигая.
Николас достал еще несколько монет. Хозяйка наклонилась к самому лицу собеседника.
— Я вам отвечу, но вы выметитесь отсюда через пять минут.
— Даю слово. Так кто она?
— Джоан. Комната в конце коридора на втором этаже.
Николас не стал впустую тратить драгоценное время. Перепрыгивая через ступеньки, он взлетел по лестнице и оказался в узком проходе. Из-за дверей доносились стоны и пыхтение — шлюхи зарабатывали себе на жизнь. От вони Николас снова закашлялся. Очевидно, у Сэмюеля Раффа было совсем туго с деньгами, раз он искал приюта в таком месте.
Николас дошел до конца коридора и прислушался. Тихо. Он постучал в дверь костяшками пальцев. Никто не ответил, и Николас постучал сильнее.
— Войдите, — раздался тихий голос.
Николас толкнул дверь и заглянул в крошечное помещение, освещенное только подрагивающим пламенем сальной свечи. В тени, на матрасе, занимавшем большую часть комнаты, лежала молодая женщина.
Такое впечатление, что она была в сорочке, наполовину прикрытая замызганным одеялом. Николас присмотрелся, но смог различить лишь неясный силуэт.
— Джоан?
— Заходите и закройте дверь, — распорядилась она, садясь на своей импровизированной постели. — Я люблю гостей.
Николас шагнул вперед и затворил дверь. Джоан подняла свечу, тоненькое пламя осветило лицо Николаса, и вздох удовлетворения вырвался у девушки.
— Как вас зовут, сэр?
— Николас.
— Вы видный мужчина, Николас. Присядьте рядом со мной.
— Я пришел поговорить.
— Конечно, конечно, — ласково проворковала она. — Обо всем, о чем захотите.
— Об одном вашем вчерашнем госте, Джоан.
— Ну, вчера ко мне приходили четыре или пять мужчин, я точно не помню.
— Такой высокий, рыжебородый.
Джоан задумалась на минуту, потом вскрикнула. Она отставила свечу в сторону, обхватила колени руками, словно защищаясь от невидимого врага, и забилась в уголок. Николас наблюдал за девушкой, напоминавшей теперь затравленного зверька, а когда ее страх чуть утих, произнес негромко:
