— Возьму их за жабры, и все выясним. Не на того нарвались, сопляки.
Они оделись и вышли из квартиры. Лифт доставил их в подземный гараж.
— Господи! Темно-то как, — возмутилась Татьяна.
— Вторую неделю свет сделать не могут. Три дежурных светильника на все помещение. Приходится ворота весь день открытыми держать, — бубнил себе под нос Докучаев. — Кругом бардак.
Они сели в «мерседес», Докучаев включил двигатель, врубил скорость и мигалку поворотника. Машина сорвалась с места и выехала в проход.
В прекрепленном к рулевой колонке стержне, похожем на авторучку, происходили свои процессы. Тонкая нить вольфрамовой проволоки начала накаляться, раскраснелась и лопнула. Пружина сработала, и раздался слабый щелчок. Из тонкого жерла вырвалась острая длинная игла и, просвистев в воздухе, вонзилась в двойной подбородок водителя. Он так и не успел ничего понять.
Смерть наступила мгновенно. «Мерседес» пролетел мимо выездных ворот и врезался в кирпичную стену. Сработали подушки безопасности. Татьяна вскрикнула. Ее сильно тряхнуло, но повреждений она не получила. Таня помотала головой и со злобой глянула на любовника.
— Идиот! Свихнулся? Что ты…
Голос ее оборвался. Голова Докучаева откинулась, глаза застыли, рот приоткрылся, а по краю рта стекала узкая струйка крови. В пухлой шее торчала черная игла, вокруг которой образовался сине-красный кровоподтек.
Татьяна вновь вскрикнула и выскочила из машины. К «мерседесу» спешил охранник. Здоровенный парень в черной униформе выглядел растерянным, будто его приговорили к смерти.
— Что случилось? — вопил он. — Что случилось?
— Сам смотри. Где у вас телефон? «Скорая» нужна!
— Телефон в будке.
Жена полковника умела держать себя в руках. Она привыкла к передрягам и нестандартным ситуациям. Всю жизнь ходила по тонкому льду. Жить собственной жизнью, не отказывая себе в удовольствиях, будучи женой ревнивого чекиста, не очень-то просто. Но ей нравилась такая жизнь. Водить за нос простачка не велика мудрость. Один поступок влечет за собой следующий, потом переходит в привычку и в конце концов становится частью характера, изменяя человеческую натуру.
Безнаказанность делает людей наглыми и самоуверенными.
Татьяна зашла в стеклянную будку и сняла телефонную трубку. Она видела, как охранник вытаскивает труп коммерсанта из машины. «Зачем он это делает? — подумала она. — Сейчас приедут менты, и все…» Мысль оборвалась, когда в трубке послышался женский голос: «Неотложная помощь, слушаю вас». Медведева резко бросила трубку. Ворота были открыты. Она вышла из будки и побежала к выходу. В эти минуты любовница Докучаева думала только о собственном спасении.
Она не оглядывалась и старалась выглядеть спокойно. Голова гудела, и не одной путной мысли не приходило ей на ум. Главное, побыстрее убраться из этого района, а потом можно думать о последствиях.
В метро, ожидая поезда, она села на скамейку и уставилась в пол. Как все глупо произошло. Зачем она согласилась помогать этому майору? Черт ее дернул!
Жажда приключений? Страсть к авантюрам? Неуемное любопытство? Все сразу!
— Это вы, Татьяна?
Медведева вздрогнула и подняла голову. Перед ней стоял молодой человек лет тридцати. Слишком богато и со вкусом одет, чтобы быть сыскарем.
— Виктор Константинович просил вам передать.
Он протянул ей плоский черный полиэтиленовый пакет. Она приняла.
— Спасибо.
А что ей еще оставалось делать?
Молодой человек сел на поезд и уехал. Татьяна сидела на скамейке еще несколько минут. Она знала, что лежит в пакете. Либо эти деньги принесут ей облегчение, либо станут динамитом. Она свернула пакет и хотела положить его в сумочку. Но сумочки не оказалось. Она осталась в «мерседесе».
Гнилов убирал граблями желтые листья со своего приусадебного участка и тупо смотрел под ноги. Бегавшие желваки выдавали его негодование, в то время как серые, слегка выпученные глаза ни о чем не говорили.
Вихров топтался рядом, как ученик, просивший учителя не ставить ему двойку в дневник.
— По делу Докучаева началось следствие. К счастью, параллели с гибелью Пичугина они не проводят. Теперь, когда Докучаева не стало, некоторые мои версии лопнули. Мне казалось, за убийством Пичугина стоял Докучаев.
— Дурак ты, подполковник! — процедил сквозь зубы Гнилов. — Докучаев был вашим официальным боссом. Для меня он оставался ширмой. В случае провала мы им пожертвовали бы в первую очередь. Для клана он не имел особой ценности.
— В этом все дело. Вы его недооценили, босс. Боюсь, что Докучаев имел подстраховку. Он догадывался, что его могут сдать, и имел на этот случай противовес. Я думаю, что противовес хранился в компьютере. Тот, кто знал об этом, и унес его с собой, а ограбление лишь фарс. Показуха для отвода глаз.
— А зачем убивать Пичугина?
— Кто-то из нашей команды сильно напуган. Убийство — дело рук своего человека, и он хочет это подчеркнуть. Убийца знает привычки и распорядок дня каждого из нас. На него работает толковый исполнитель. Схема несложная.
— Зачем же ему себя выдавать?
— Хочет показать свою силу и власть. Пичугина нетрудно было подстрелить в церкви, а Докучаева взорвать в машине, но он морочит нам голову.
— О ком ты говоришь, Костя? Тихомиров? Да, умен. Огромные связи в уголовном мире. Но о какой власти может идти речь? На кой черт она ему нужна?
Силы у него и так хватает. Братва Мишу в обиду не даст. Мы не главный источник его доходов. Нет. Сарафанов? Банкир не станет пилить сук, на котором сидит.
Через его банк проходит львиная доля наших прибылей. Он получает огромные проценты с этих операций. Это он наладил связи с зарубежными банками.
— Сарафанов может уйти незамеченным. Если его спугнуть, то он улизнет и прихватит с собой мешок денег, и мы его не достанем. Но Сарафанов готовится к операции. Сейчас он на обследовании у профессора Зарецкого и в ближайшее время никуда не денется.
— Не мешок, подполковник. Сарафанов хранит у себя вагон денег, и этот вагон не так просто вывезти. Он этого и делать не станет. Его не бояться надо, а оберегать, Костя. Я думаю, что следующий жертвой станет банкир. И вот еще что… — Гнилов подошел к Вихрову вплотную и взял его за ворот плаща. — Учти, Костя, я не Господь Бог и надо мной тоже сидят сильные людишки. Очень сильные.
У меня силенок не хватило бы переправить за кордон сотни тысяч тонн меди, олова, бронзы, никеля. Тут такие завязки, что страшно подумать! А если наши покровители и партнеры свыше решили убрать нас с пути?
— Мы стали им не нужны? — тихо спросил Вихров.
— Не те объемы. Аппетиты растут, а возможности гаснут. Слишком активно стали работать силовые структуры. Прошли веселые времена.
— Так ли? Назовите мне имена, и я проверю ваши подозрения.
— Цыпленок! — Гнилов отошел к яблоне и, ухватив дерево рукой, закашлялся.
Вихров достал блокнот, ручку и подошел к хозяину.
— Напишите. Я должен выработать противоядие. Пусть не очень эффективное, но мы обязаны защищаться. Имя! Хотя бы одно!
Гнилов косо посмотрел на своего солдата, несколько секунд думал, затем взял ручку и что-то написал в блокноте.
Вихров покачал головой и сплюнул.
— Круто.
— И не докажешь ничего. Сдыхать будем мы, а не они. Иди, Костя.
