Мол, бегал на улицу, за помощью. Тянул время как мог.
– Нормально, – успокоил его Сергей. – Не каждый день люди на трупы натыкаются в собственной постели. Ваша кровать ведь в подвале. Очень правдиво получилось.
– Мне бы до своей кровати добраться. Устал я сегодня.
– Сейчас поедете, ваша машина у калитки.
«Бомж» надел приличный костюм с галстуком. Андрей смотрел на него и думал, если бы этот артист пришел к нему на кастинг, он ни за что бы не дал ему роль бомжа. Роль министра – пожалуйста, но бродягу играть?
Сергей подал артисту конверт и сказал:
– Будем на связи. Частить не следует, сделаем паузу. «Бомж», похожий на министра, тихо ушел, заперев предварительно свой шкафчик. А их тут немало стояло. Раньше Андрей не обращал на это внимание.
– Я себе стажера взял, – начал он. – Ты не возражаешь, Сергей Михалыч?
– Насчет стажера не возражаю, но пока он лишь свидетель. А свидетелей мне не нужно. Что за фрукт?
– Выпускник ВГИКа. Практику у меня проходил. Неженка еще, но в своем деле дока.
– Ты ведь за него головой отвечаешь, – прищурился Осипов. – Систему знаешь.
– Знаю, Гена, и отвечаю. У этого парня есть нужная жилка, а денег ни гроша.
– Не балуй его, Андрюша, – пробурчал Сергей. – Денег я ему дам. Через тебя. Пусть почувствует их запах.
– Но не больше, – рассмеялся Осипов. – Надо дать, а потом отнять. Потом опять дать. Так он быстрее им цену узнает.
Андрей получил пакет, намного пухлее, чем «бомж».
– Премиальные после эфира. – Шеф похлопал оператора по плечу. – Думаю, что этот сериал у нас пройдет на ура. И не забудь, завтра работаешь в Видном. Начало в шесть, успеешь выспаться.
2
Будильник зазвонил без десяти минут восемь. Таня с трудом открыла глаза и тут же встала. Заставила себя встать, иначе опять провалилась бы в сон. Умывшись холодной водой и выпив стакан сока, прошла в гостиную, включила телевизор. Ровно в восемь начались новости. На этом канале происшествия прошли третьей строкой. Первой – кремлевские встречи, следом строительство нефтепровода через Балтику, и только потом страсти-мордасти.
Сначала пошла история о сгоревшем ночном клубе. Десятки пожарных машин, карет «скорой помощи», милицейских патрулей. Ничего внятного, кроме краткого интервью командира пожарного расчета. Причины пожара расследуются, но налицо явные нарушения. Работало только два выхода: центральный и служебный, ведущий во двор, через него выскочили повара, официанты и прислуга. Посетители имели доступ только к центральному выходу, но из зала к нему вел узкий коридор. В гибели людей обвинили владельцев клуба. Аварийный выход не предусмотрен, в отделке использовали легковоспламеняющие материалы и прочее. Смотреть не на что. Таня специально начинала просмотр новостей с этого канала. У него оперативность хромает, рейтинг низкий, а значит, мало денег.
Следующий репортаж велся с места убийства. Двор, огороженный лентой, вынос из подъезда тела в черном целлофане, толпа зевак и короткий комментарий полковника милиции. Ни бе ни ме. Все репортажи построены на послесловии. Поезд уже ушел; начальники, стоящие на пепелище с деловыми физиономиями, отделываются общими фразами.
Таня отправилась на кухню пить кофе. Следующий блок новостей начнется через пятнадцать минут по другому каналу. Из просмотренного она узнала, что попало на телевидение, а какие события остались за кадром. Подробности будут известны через пятнадцать минут. Таня выпила кофе, закурила и вернулась в гостиную. Усевшись поудобней, переключилась на нужный канал и вздрогнула – висящая на стене пятидесятидюймовая жидкокристаллическая панель с ярким экраном полыхала. В следующее мгновение она поняла – это не сама панель, а то, что шло в эфире. Горел тот самый клуб «Боливар», пламя взмывало в небо, из здания выбегали горящие люди, слышались ужасающие, раздирающие душу крики. У Тани сжалось сердце. Ничего более страшного она еще не видела. Когда зритель пережил первый шок, начались комментарии. Надо иметь железные нервы, чтобы снимать на камеру объятых пламенем людей, обреченных на кошмарную смерть. Но вот кадр сменился и в этой дикости появился просвет надежды. Какой-то парень, очевидно прохожий, выхватил из общей массы пылающую девушку в длинном платье с распущенными волосами, сорвал с себя пиджак и начал хлестать ее. Огонь погас, от платья остались только лохмотья. Девушка качнулась, спаситель подхватил ее на руки, отнес в сторону и положил на землю. Он кричал, звал на помощь. На его крике кадр остановился. Такое зрелище может довести до инфаркта.
Картинка продержалась в эфире чуть больше минуты. Появился ведущий и сделал пояснения – чей это клуб, каковы возможные причины пожара. С точки зрения журналиста, мог быть поджог, так как у владельцев клуба были враги. Отчетливо вырисовывался детективный сюжет. Ни слова о нарушениях правил пожарной безопасности, весь упор на клановые разборки и варварство звероподобных подонков, по вине которых гибнут ни в чем не повинные люди.
Таня поймала себя на мысли, что шаблонные фразы уже не попадают в цель. Слова «ни в чем не повинные люди», «и только по чистой случайности никто не пострадал» не работают. Выходит, падающая с крыши сосулька обязана убить прохожего, а если она разбивается о землю, то это случайность. Пусть даже «чистая» или «счастливая». Можно понять милицию, разговаривающую шаблонами, можно простить депутатов, не знающих ни одного падежа, кроме предложного, но журналист обязан владеть хотя бы родным языком.
Следующий сюжет Таня ждала с нетерпением. Начинался он с кошмарной рожи бомжа, сидящего на ступенях подъезда.
– Я живу в этом подвале. Днем попрошайничаю, а спать прихожу сюда. Сегодня мое место было занято. На нем лежал труп с дыркой в голове.
В кадре появилось лицо другого мужчины. Все в крови. Камера перешла на ступени лестницы и начала подниматься вверх по кровавым следам.
– Его волокли, – звучал голос за кадром, – кровь размазана. Стреляли в затылок. У выходного отверстия вырвана лобовая кость. Убийца подошел к жертве со спины. Выстрел скорее всего произошел здесь, когда человек ждал прихода кабины лифта. Тут самое большое пятно крови.
В кадре опять появилось лицо бомжа.
– Я столкнулся с убийцей в подворотне. Высокий, худой, в черном коротком плаще и черной бейсболке. Лица не видел. Ночь. Я тут давно ошиваюсь, всех жильцов знаю, а этого никогда не видел. Шел он быстро, воротник поднят.
Опять лужа крови, и вдруг лицо пожилой женщины в интерьере жилой квартиры.
– Да это же Аркадий Семенович Голованов. Он живет на шестом этаже. Очень солидный мужчина.
Тот же интерьер, старик, стоящий у окна и показывающий пальцем на улицу:
– Вон его «Мерседес» стоит. Обычно Аркадия Семеновича привозит шофер и сопровождает его до квартиры.
В кадре застыло лицо трупа. После паузы появился ведущий в студии.
– Напрашивается простой вопрос. Где же был шофер? Если машина осталась во дворе, может быть, это его встретил обитатель подвала в подворотне? Или водитель по непонятным причинам в ночь убийства не захотел отвозить хозяина домой? Боялся? Значит, что-то знал. Или он и есть убийца? По логике вещей шофер Голованова вполне подходит под категорию подозреваемых. Солидный мужчина заходит ночью в свой подъезд, вызывает лифт. Его совершенно не беспокоит подозрительный тип, стоящий за спиной. Версия, будто в жертву могли стрелять с расстояния, ну, например, убийца спускался вниз по лестнице пешком, не выдерживает никакой критики. У трупа порохом обожжены волосы на затылке. Выстрел сделан в упор и точно.
Теперь закономерный вопрос. Почему господин Голованов должен быть напуганным? Вспомним наш вчерашний репортаж. Перед вами труп известного предпринимателя Саида Хабирова, руководителя известной парфюмерной фирмы. По некоторым непроверенным сведениям, Хабиров импортировал не только духи и дезодоранты из стран Запада и Ближнего Востока, но и печально известный афганский героин. Убитый сегодняшней ночью Аркадий Семенович Голованов был правой рукой убитого сутками ранее
