очки. Теперь он ее узнал. Арина, жена Солюса, с которой у него был краткосрочный, но бурный роман.
— Алена нас простила за ту памятную ночь.
— Ты думаешь, мне нужно ее прощение?
— Не обижайся на меня. Я согласилась участвовать в этом проекте только для того, чтобы с тобой познакомиться. Как-никак, ты написал обо мне книгу. Я очень довольна той ролью, которую ты мне подарил. Стала знаменитостью. Мне это помогло в жизни и карьере.
— Эпизод в Оренбурге с наркомафией и убийством Солюса слишком незначителен, чтобы повлиять на карьеру.
— Эту книгу я еще не читала. Я говорю о главном действующем лице в романе «Конец млечного пути».
— Не понимаю.
— Я Лилия Казанцева, сестра Алены Новоселовой. До встречи в Оренбурге мы никогда не виделись. Я присутствовала лишь в твоих фантазиях. Алена не сбрасывала меня с поезда. Мы сестры и очень любим друг друга. Каждая из нас нашла свою нишу в новой жизни. Не скрою, мне очень хотелось с тобой познакомиться. Ты тот человек, который сумел раскрыть грани моих способностей, понять мой характер, устремления, ничего не зная о своей героине. Браво. Ты гений. А перед гением ни одна женщина не устроит. Я не исключение. Глаша из монастырского поселка тоже не устояла. В сценарии не предусматривались постельные сцены. За это она получила затрещину от Алены. Но, по-моему, не жалеет и готова повторить эксперимент. Тебе идет быть активным, резким, решительным. Я не верила Алене, когда она называла тебя размазней. Ты настоящий герой нашего времени. Тобой надо гордиться. Я очень рада нашему знакомству. Смотри, твоя жена поднимается на сцену. Сколько в ней гордости. Только не называй ее больше Лилей. Теперь она будет тебя ревновать к этому имени.
Шикарная блондинка в вечернем платье вишневого цвета поднялась на сцену. Ее шею украшало чудное изумрудное ожерелье. Именно такой она осталась в его памяти. Сцену осветили прожектора.
В руках она держала две толстые папки. Подняв их над головой, девушка выкрикнула:
— У меня в руках последний шедевр Павла Слепцова. Это лучшее из всего им написанного. Спасибо всем вам, мои дорогие, за участие в проекте. Мы общими усилиями вернули великого писателя к жизни и творчеству.
Зал загремел овациями. Зрители аплодировали стоя. Лена подняла руку.
— Вы просмотрели восемнадцать эпизодов из ста тридцати семи отснятых. Из всех материалов будет смонтирован фильм о фильме. Лучший образец документального кино. Такой рекламы не имел еще ни один американский блокбастер. В фойе накрыты столы, и мы готовы отметить столь значительное событие. Но прежде чем приступить к торжеству, мы обязаны заручиться поддержкой автора. Если он согласится сниматься в главной роли, стать героем собственного романа и покорить не только читателей, но и зрителей, то я упаду перед ним на колени и попрошу прощения за все те испытания, которым мы его подвергли. Жестокость — не лучшая человеческая черта. Но существует оправданная жестокость, с помощью которой спасают людей. И мне удалось это сделать. Подтверждение — рукопись, которую я держу в руках.
Лена повернула голову и впервые взглянула на Слепцова, сидящего в третьем ряду.
— Павел Михалыч. Ваша жена вас слезно молит дать ответ любящим вас друзьям и мне. Готова к любому приговору. Я твоя раба и стерплю все. Приму любое твое решение. Пощади только зрителей. Они живут надеждой. Не отнимай ее у них, как мы отняли у тебя все. Оставшись безоружным в схватке со злом один на один, ты вышел победителем. Такая победа не исчисляется деньгами. Ты стал самым богатым человеком в мире.
Слепцов встал и направился к сцене под бурные аплодисменты и возгласы «браво».
Выйдя на середину, он встал рядом с дважды покойной супругой и тихо сказал:
— Госпожа Новоселова не знакома с финалом романа. Я его дописал прошлой ночью. Когда она прочитает вам его вслух, то поймет, что хеппи-энда не получится. Книга написана по реальным событиям, вам это известно. Я не хочу отклоняться от реальности. Решение принято, и оно останется неизменным.
Он повернулся к Алене и влепил ей пощечину.
Папки выпали у нее из рук. В зале повисла мертвая тишина.
Слепцов не стал спускаться в зал. Он исчез за экраном.
— Читай! — выкрикнул кто-то из зала.
Растерянная девушка подняла с пола папки и открыла одну из них. Взяв в руки последнюю страницу, она начала читать. Голос ее дрожал:
«…Нестерпимая боль разорвала мне душу. У человека есть предел возможностей. Физическое истощение излечивается покоем. Душевное излечению не подлежит. Жить во лжи я больше не могу. Потерял ориентацию. Весь мир — обман. Кто-то пришел к этой мысли давно и смирился с ней. Я жил с надеждой и верой, а про обманы и интриги лишь сочинял книги. Моя скудная фантазия слишком наивна по сравнению с действительностью, где все значительно страшнее, чем я себе представлял. Вторая смерть моей жены переполнила чашу терпения. Она не оставит меня в покое. Я превратился в ее вечного заложника. Сколько еще раз она намерена умирать у меня на глазах? Всему есть предел. Не лучше ли умереть мне? Один раз и навсегда. Я не цепляюсь за жизнь. Такой она меня не устраивает. Ничего, кроме лжи, я от нее не жду. Пусть тешится с кем-то другим, кто будет восторгаться ее талантами. С меня хватит.
Я ухожу с облегчением и надеждой на прощение.
Наконец-то наступил настоящий конец».
Лена выронила листок и крикнула:
— Где он?
— Ушел в глубь сцены за экран.
Она бросилась за ним. На сцене горел тусклый свет. Никаких дверей. В углу винтовая лестница. Она подбежала к ней и подняла голову вверх. Павел был слишком высоко, чтобы его догнать. Девушка сбросила туфли на шпильках и помчалась вверх.
— Паша! Стой! Умоляю тебя! Паша! Гулкое эхо разносилось по колосникам.
Она спотыкалась, сбивая себе ноги в кровь о железные ступени. Не чувствуя боли, девушка летела сломя голову, глаза застилали слезы. Она выкрикивала бессвязные слова, злилась, опять спотыкалась, хватаясь за перила, чтобы не рухнуть с высоты вниз, и вновь карабкалась, уродуя красивые стройные ноги.
Оставался последний пролет. Ровная площадка и только окна по сторонам, из которых слабо сочился свет от уличных витрин. Здесь кто-то был, или ему померещилось. Вниз он не смотрел, на крики не обращал внимания. Он свое слово сказал. Последнее слово.
Слепцов поднялся еще на один пролет и вышел на крышу. Погода испортилась, моросил дождь. С него начиналась вся история, им она заканчивается.
Он подошел к краю и глянул вниз. Высоко. Очень высоко. Страшно. Очень страшно. Лучше об этом не думать. Страхов он уже натерпелся. Выработался иммунитет. Павел перешагнул через перила и застыл.
Лена выскочила на крышу на несколько секунд позже. Полный обзор. Никого. Гладкая поверхность, похожая на спортивную площадку. Тут мышь не спрячется. Вот он! Он здесь. Павел стоял на самом краю. Она его видела.
— Не смей! — закричала она истошным голосом.
Ее выкрик стал толчком, будто она сбила его специально. Слепцов прыгнул.
Округу оглушил истошный женский вопль.
— Нет! Не е…е… е…т!
Девушка бросилась к краю крыши и глянула вниз.
Там, далеко на земле, лежал человек в неестественной позе. Уличный фонарь освещал мокрый асфальт и отражался в красной луже, в которой лежало изуродованное тело.
Ком застрял в горле, и Алена уже не могла кричать. У нее закружилась голова, она качнулась, ее повело в сторону, и девушка потеряла сознание, упав у самого края крыши.
Из люка появилась голова, вышел один человек, следом второй, третий, и через несколько минут вся площадка заполнилась зрителями.
