Руководитель частного охранного предприятия «Клон» был человек немолодой. Из семьи потомственных кадровых офицеров. Полковник в отставке. Предприятие существовало более десяти лет и очень хорошо себя зарекомендовало за годы существования — ни одного прокола, никаких накладок и уж тем более жертв. Создавал предприятие брат Владимира Охапкина генерал ФСБ, но два года назад он умер, и место руководителя занял он — Охапкин-младший. Опытный контрразведчик и аналитик. Нельзя сказать, что Владимир Николаевич беззаветно был предан делу, но не бросать же раскрученный бизнес старшего брата, сыщика от Бога.
Охапкину-младшему уже стукнуло шестьдесят два, но он держался молодцом, на здоровье не жаловался и работал в полную силу. Субординацию не соблюдал, чинопочитания не признавал. Вероятно, по этой причине многие разговаривали с ним на равных, как с приятелем своего возраста. Бывшего полковника это устраивало, если только он уважал своего собеседника и видел в нем человека достойного.
Журавлев числился среди тех, кого Охапкин уважал и видел в нем бескомпромиссного борца за справедливость. В нынешнее время, считал он, таких людей не много осталось среди защитников закона.
Скромный кабинет руководителя многое мог рассказать о своем хозяине и его привычках. Аскет. Ничего лишнего. Стены завешаны грамотами, между окон — портрет президента. Небольшой стол, старый сейф и несколько стульев. Вместо занавесок — жалюзи и пара горшков с цветами на подоконнике.
Полковник одевался очень скромно и ничем обычно не выделялся в толпе. Так и должен выглядеть контрразведчик. Журавлев был фигурой запоминающейся. Высок, красив, да еще носил одежду из дорогих бутиков. И как только ему удается раскрывать сложные преступления — непонятно! Охапкин поражался такому таланту молодого коллеги и даже в чем-то завидовал ему.
— У меня, Дик, нет ответа ни на один вопрос. За мою тридцатилетнюю службу в органах я не помню случая, когда попадал бы в такую вот безвыходную ситуацию. Согласно договору с Битцевским комплексом моя контора несет ответственность за сохранность офисов. «Мега» вправе подать на меня в суд. Только вряд ли они это будут делать. Ущерб я им все равно возместить не смогу. Да и люди в этой фирме работают солидные и грамотные. Они меня ни в чем не обвиняют. Дело нестандартное, и воры попались уникальные. От таких никакая охрана не спасет. Полагаю, Марецкий ввел тебя в курс дела?
— Настолько, насколько сам был в курсе. Уверяю тебя, Володя, милиция тоже в растерянности. Всех застали врасплох. Тут ведь не пацаны работали, а люди весьма знающие. Но меня сейчас не воры интересуют. Для начала надо понять, как грабителям удалось попасть в помещение и убить охранника? Ежику понятно, что чужаков с улицы парень пустить не мог. Для него один авторитет — только ты. И эта мысль бродит в головах сыскарей.
— Вот-вот! Только этого мне на старости лет и не хватало!
Охапкин взял трубку внутреннего телефона и коротко приказал:
— Митрошкина ко мне.
— Кто это? — спросил Журавлев.
— Сменщик покойного Бовина. Он обнаружил утром труп. Поговори с ним сам. Не люблю игр в испорченный телефон.
— Ты уверен в профессионализме своих ребят?
— Охранники внутренних помещений — не телохранители и не инкассаторы, — месячная подготовка мало что дает. Там у меня профессионалы работают. Такие, как погибший Трушин, Дубенский и пропавший Зверев. Зачем же мне опытных бойцов сажать за пульт? Внутренняя охрана — это электронщики, программисты. Они разбираются и в видеоаппаратуре, и в электрике, и в компьютерах. Стрелять мы их научили, и инструкции по безопасности они знают назубок. Тут важно другое. Эти ребята должны уметь настраивать аппаратуру и быстро устранять сбои, если таковые возникнут. Техника очень сложная, требует деликатного к себе отношения и внимания.
В дверь постучали, и в кабинет вошел невысокий паренек лет двадцати пяти. Рыженький, веснушки на лице, очки, клетчатая рубашка, джинсы и кроссовки. Представить его в роли боевика даже с натяжкой невозможно. Взгляд умный, внимательный, но открытый и бесхитростный.
— Проходи, Митрошкин.
Молодой человек прошел и сел на стул у стены.
— Вадим Сергеевич задаст тебе несколько вопросов, а ты на них постарайся ответить с полной откровенностью, как мне.
— Пожалуйста.
— Скажи, Паша, как ты себе можешь представить картину убийства твоего сменщика?
— Никак. Ни один идиот не впустит посторонних в помещение ночью. Если приходят ночью, значит, имеют конкретную цель. Какую? Не телевизор же смотреть. Цель может быть только одна. Проникнуть в одно из помещений. Зачем? Похитить важную информацию или какие-то ценности. Я считаю, что в данном случае имел место сговор между охранником и грабителями. Другого варианта быть не могло.
Парень выглядел уверенно, словно не сомневался в своих выводах.
— Мотивируй, — коротко бросил Охапкин.
— Все очень просто. Во-первых, в эту ночь должен был дежурить я. Но Витька попросился просквозить. Нужно человеку — пожалуйста!
— Что значит «просквозить»? — спросил Журавлев.
— Нас трое работают на объекте. Один парень угодил в больницу. Костя Духов: Мы с покойным Витькой работали по двенадцать часов. В восемь утра заступаешь — в восемь вечера сменяешься. Ну и так далее. Витька на бега ходит. Много денег там просадил. В долгах ходил. Бега — та еще зараза, как наркотик. Ну, мне он сказал, будто в тот день должен состояться важный заезд, и ему надо быть на ипподроме. Вот он и «сквозит» две смены подряд. Сутки дежурит, а потом я заступаю в его смену — и у него следующий день свободный. Начальству мы ничего говорить не стали. Мелочи. Какая разница, кто дежурит? Главное, что пульт не пустует. Утром я пришел его сменить, а там труп и дверь открыта.
— Почему же преступники ее не захлопнули? — поинтересовался Журавлев.
— Она закрывается и открывается с пульта. Покойник не мог закрыть дверь. Тут все продумано. Внешнего замка нет. Значит, снаружи дверь не откроешь. В помещении должен оставаться человек, способный открыть двери здания, иначе никто туда не попадет. Я не верю в случайности. По сути дела, если предположить, будто преступники сумели хитростью попасть в офис, то там должен был находиться я. Судьба мне все время подножки ставит. Если кто-то должен вляпаться в дерьмо, то им буду я, и никто другой. Так мне, видно, на роду написано. И если вдруг пострадал кто-то другой, то сделал это сам. Вот и Витька пострадал по собственной глупости и доверчивости. Ясно же дураку, что поиски начнут с него как с единственного свидетеля, отвечающего за охрану здания. Кто же ходячего информатора оставит в живых?
— Допустим, Бовин пошел на сговор. Деньги ему нужны. Рискнул парень. Впустил в здание, включил лифт, — рассуждал Журавлев. — У грабителей были ключи от кнопки, ключи от этажей, кабинета, сейфа. Значит, действовали свои люди. Они знали пароль последнего дня, который должен поменяться только утром. Сделали свое дело, спустились вниз и пристрелили парня. Так?
— Конечно. Только почему вы решили, что грабителей должно быть много? Такая операция под силу одному человеку. Взламывать ничего не надо, для чего же преступнику сообщники? С ними же делиться надо. Я бы не стал. Сам бы все взял.
— Резонно. Одна неувязочка. В электронном журнале должны остаться данные о посетителе, прошедшем через турникеты двадцать первого этажа.
Парень усмехнулся.
— На этаже есть красная кнопка возле лифта. Если замки вышли из строя, то надо нажать кнопку и по домофону сообщить на пульт пароль. Охранник отключит систему, и вы пройдете через двери, как в вестибюль станции метро, и при этом никакой журнал ничего не зафиксирует.
— Выходит, что вся система гроша ломаного не стоит? Человек остается главным стрелочником?
— Совершенно верно. Только охранник не может попасть в кабинет. Кабинеты с пультом не связаны. И охранник не знает, каким кабинетом и каким этажом следует интересоваться. Их около шести сотен в здании. В каком лежат деньги, а в каком находится душ или сортир, знают только сотрудники офисов. Без сговора тут не обошлось. Меня другое удивляет. На что мог рассчитывать Бовин? Он же умный парень,
