жизни. Допустим, что Кристина вышла бы замуж за одного из своих многочисленных кавалеров. Были у нее мальчики и красивые, и умные, но где они сейчас? Нигде! Она наводила справки. Обычные середнячки- обыватели, пара военных, живущих в гарнизонах, один не вылезает из тюрем, кто-то подался в геологи и шляется по тайге, еще один — неудавшийся политик. Двухкомнатная клетушка, дети, кастрюли, китайский ширпотреб с вещевого рынка, телевизор, где бесконечно говорят о повышении цен, и сидящий перед ним поддатый муж, который спорит с говорящим ящиком на повышенных тонах. Ей повезло. Она избежала этих житейских прелестей. Но человеку всегда хочется большего. Много не бывает. Кристина имела все. Оказалось, что и этого мало. Она прекрасно понимала, на что идет, но ничего с собой поделать не могла и не хотела.
Часы ударили один раз. Час ночи. Пора. Кристина налила полстакана виски, выпила залпом и пошла наверх. Сначала зашла в свою спальню и достала из-под кровати резиновую дубинку длиной сантиметров семьдесят и, судя по всему, очень тяжелую. На ее лице появился хищный оскал. Хорошо, что она не видела своего отражения в зеркале. Ведьма! Куда подевался ее шарм, ее обаяние. Кристина заводила себя умышленно, из красивых губ извергались проклятия и площадная брань, которую она никогда не произносила вслух.
Пряча орудие убийства за спиной, подкралась к спальне Дмитрия. Перед дверью остановилась, отдышалась и зачем-то перекрестилась, будто шла на благое дело. Дверь распахнула настежь, чтобы из коридора в комнату проникал свет, включать люстру она не хотела. Вряд ли Митя проснется, просто Кристина не хотела видеть результатов своего деяния. Дмитрий спал как убитый. Пока «как»! Подходя к его кровати, она отчетливо видела его силуэт и выглядывающий из-под одеяла седой затылок. Только бы не промахнуться. Здоровая левая рука не была столь послушной как правая, но она успела потренироваться на собственной подушке. Размах! Удар! Жертва даже не вскрикнула.
Кристина стиснула зубы и для верности нанесла еще два удара, после чего выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь. Влетев в свою спальню, бросила окровавленное орудие убийства у порога, схватила бутылку со стола и начала пить виски из горлышка. Ей стало плохо. Она едва добежала до ванной, ее вырвало. Глянув на свое отражение в зеркале, женщина ужаснулась: лицо, искаженное кошмарной гримасой, напоминало лицо дьявола.
Кристина вернулась в комнату и опять взялась за бутылку. Сознание начало притупляться. Что она делает? Еще не все закончено. Подойдя к окну, взяла фонарь с подоконника и посигналила им. На улице стояла непроглядная темень, только у заднего крыльца перед лестницей слабый фонарь освещал маленький пятачок земли и несколько ступеней. Новоявленная убийца взяла бутылку, выключила в комнате свет, прильнула к оконному стеклу и ждала. Она слышала шаги в коридоре, но выходить не стала. С нее на сегодня хватит, работа сделана, остальное довершит Афанасий. Сейчас она и его ненавидела, не задумываясь о причинах, ненавидела, и все тут.
На ступенях лестницы обозначился силуэт. Она узнала кожаную куртку. На плече Афанасий нес труп, завернутый в верблюжье одеяло. Несколько мгновений, и призрак с трупом растворился во мраке. Кристина продолжала стоять в мертвой тишине, изредка делая глоток виски из горлышка. Вскоре она услышала шум мотора. Только бы этот олух ничего не напутал.
Все кончено! Ее качнуло, бутылка упала на пол. Она сумела сделать несколько шагов и рухнула на кровать.
15
Кристину разбудил раскатистый удар грома. Она вздрогнула и открыла глаза. За окном не день и не ночь, а беспросветная серая пелена. По стеклам стучали тяжелые струи ливня, словно ломились в закрытое окно и пытались ее о чем-то предупредить. Голова разламывалась от похмелья. Часы показывали половину восьмого. Скоро приедет Роза, для нее погода не помеха. Переодеваться не было сил. Ныла больная рука. Очевидно, она ее отлежала или ударилась обо что-то, не почувствовав боли в состоянии сильного опьянения. Кристина поднялась с кровати и, босая, вышла в коридор. Теперь она хозяйка империи своего мужа и свободна. Хотела спуститься вниз и выпить немного вина, но на лестнице остановилась, что-то ее насторожило. Кристина вернулась и прошла в комнату Дмитрия. На пороге ее буквально парализовало. Женщина не могла шелохнуться, к горлу подступила тошнота: подушки, простыня, одеяло залиты кровью.
Переборов обуявший ее страх, молодая вдова принялась за работу. Одной рукой сдирать наволочки не так просто и, как выяснилось, бесполезно — подушки пропитались кровью, матрац под простынею тоже промок.
Кристина расстелила простыню и сложила в нее все, кроме матраца. Завязать узел одной рукой было невозможно, в ход пошли зубы. Получилось. Но тюк оказался неподъемным, пришлось его волочь по полу, а потом спихивать по ступеням ногами. Так она докатила тюк до двери и выпихнула его на веранду, оставив за собой широкий кровавый след.
Ливень шел не переставая. По острому гравию, босиком, дотолкала его до гаража. Там под ним начала быстро образовываться розовая лужа.
Кристина закрыла ворота и побежала к дому. Красная тропинка на гравии бледнела на глазах. Взбежав на крыльцо, Кристина услышала тарахтение мотора. Захлопнув за собой дверь, подскочила к окну и увидела почтовый фургончик Петровича. Рядом с почтальоном сидела Роза. На раздумья не оставалось времени. Закрыв дверь на щеколду, она разорвала окровавленное платье, стянула с себя белье и чулки, бросила все под диван. Оставшись голой, кинулась на кухню, схватила полотенце, обмотала им мокрую голову, затем достала хлеб, нож и полоснула острым лезвием по больной руке. Кровь потекла ручьем.
Раздался звонок в дверь.
— Подождешь, не растаешь!
Пришлось подняться наверх, пройти по коридору, везде оставляя свежие следы крови, чтобы скрыть старые. Звонки в дверь продолжались. Роза нервничала. Она знала, что, уходя, Дмитрий никогда не закрывал дверь, чтобы служанка не будила звонками жену, которая очень редко просыпается рано утром. Наконец дверь открылась. У Розы отвисла челюсть. Перед ней стояла обнаженная, мокрая Кристина с вафельным полотенцем на голове, держась левой рукой за правую, с которой стекала кровь.
— На пожар торопишься, горит, что ли?
— Нет, я забеспокоилась…
— И не зря. Заходи и перевяжи мне руку.
— Надо вызвать врача…
— Я сама решу, что надо, а чего нет! Живее, вареная курица!
Аптечка находилась на кухне, Роза взялась за работу. Она все умела делать, за что ее и ценили.
— Глубокая рана, надо швы накладывать…
— Заткнись, Роза. Операционная у нас в доме отсутствует, а ехать в город мы не можем, машиной управлять некому. Все! Вопрос закрыт.
— Как тебя угораздило? Где гипс?
— Сняла сдуру, он бы руку защитил. Принимала ванну и вдруг ощутила приступ голода. Пошла на кухню, хотела отрезать хлеба, нож сорвался, и вот результат.
— Голая, босиком? У тебя десяток халатов висит на вешалке.
— Мне некого стесняться.
— А почему кухонное полотенце на голове?
— Идиотка. Вода с волос на хлеб капала.
— Ты даже не вытерлась…
— Ты можешь заткнуться? Мне не до тебя сейчас.
— Ну вот. Все. Сделала, что смогла. Но к врачу надо ехать обязательно. Иди к себе и не размазывай пятна на полу, я сейчас все вымою.
Кристина вышла из кухни и подошла к бару. Если Роза что-то делает, то на совесть. Мыть полы, значит,
