— А ты не хочешь сам показать нам дачу? По собственному желанию, без санкций прокурора, понятых, милиции. У нас есть версия, и такой осмотр может ее опровергнуть либо подтвердить. Что скажешь?
— Я сижу за решеткой. Насколько мне известно, на территории «Бутырки» Вера не строила дач.
— Меня интересует принципиальное согласие, а об остальном я позабочусь. Будем считать, что оно получено.
Мамонов вышел на улицу и направился к метро.
Спустя полчаса он блуждал по подворотням старой Москвы и наконец нашел нужный адрес. Ювелирная мастерская существовала скромно, без золоченых вывесок, но пряталась за крепкими дверями и стальными решетками. Сюда не каждому удавалось попадать, и мало кто знал дорогу к сокровищам и их творцам.
Мамонова ждали. Без предварительной договоренности тут не принимали. Каждый клиент требовал времени и конфиденциальности. Тут не сталкивались лбами, и больше одного лимузина у ворот не стояло. Когда здесь появился следователь, машин вовсе не было.
В уютной приемной, похожей на старое закрытое ателье, Мамонова встретил пожилой столичный ювелир с репутацией мастера высшей категории.
— Вы меня должны извинить, — улыбаясь, начал следователь. — Я знаю, как вы заняты и какие очереди выстаивают ваши заказчики, но нетрудно понять и нас. Криминальные элементы не могут обойти таких людей, как вы.
— Конечно. Согласен. И даже наша внутренняя служба безопасности не всегда бывает на высоте. Не удивляйтесь, у нас есть своя разведка. Охотников за ценностями не становится меньше. Сейчас не семнадцатый век, но романтические настроения еще встречаются.
Мамонов достал из кармана футляр и положил на полированный стол перед авторитетным специалистом. Ювелир надел на глаз лупу, привязанную на резинке, как у часовщика, и открыл футляр. Некоторое время он разглядывал колье, затем снял лупу и выпрямился. В глазах пожилого человека горел огонек восторга, как у мальчишки.
— Это ваша работа?
— То, что это колье из моей коллекции, вам могут сказать многие. Существуют каталоги моих коллекций. Частные издания для определенных кругов. Но я вынужден констатировать, что мои руки тут ни при чем. Мы видим перед собой виртуозную подделку. Труд гениального мастера. Но это копия.
Мамонов раскрыл портфель, достал из него пачку цветных фотографий и платежные чеки. Он перебрал снимки и нашел нужный.
— Вот это самое колье, вот чек вашей фирмы, а на обратной стороне фотографии рукой владельца написано имя изготовителя. Как нам разгадать этот ребус? Помогите.
Старик покачал головой и улыбнулся.
— Все правильно. Давид Хейфиц — это я, но колье не мое. Однако на фотографии изображено настоящее, а в футляре — подделка. Чек выписан моей рукой, но могу и обязан выдать вам профессиональную тайну. Я уверен, что это колье сделал Рафик Буйнович. Только он один достигал подобных вершин. К этому надо добавить, что Марк Левин — его племянник и мне его рекомендовал Рафик. Я очень хорошо помню, кому продан данный гарнитур.
— Извините. Мне не все понятно. Чек ваш, фото сделано с вашего оригинала, а колье в футляре выполнил Рафик Буйнович.
— Я попытаюсь нарисовать вам одну картину, наподобие наглядного пособия, а вы, как сыщик, дорисуете сюжет и сделаете свои выводы. Веру Бодрову я знаю через Марка Левина более пяти лет. Это он ее впервые привел сюда. Я дал ей кличку «Купчиха». Мы тут всем даем клички. Она брала те украшения, где было много камней и платины. Изысканные, утонченные веши ей не предлагались. За это время она купила много украшений, за которые мне не стыдно. И как правило, все они очень дорогие. А происходило это так.
Мы уже привыкли к тому, что Веру сопровождает ее адвокат, который оформляет покупки и, как это ни удивительно, оплачивает их. Человек он странный, слишком рисковый для своей профессии, если можно так выразиться. Когда они пришли ко мне в первый раз, я закончил работу над новой коллекцией и предложил их вниманию несколько гарнитуров. Женщина выбрала два кольца с изумрудами и два браслета из платины с бриллиантовым напылением. На все вещи я выписал чеки. Мы законопослушные граждане, и оплата проходит через банк. Когда я получаю подтверждение о поступлении денег на счет, мы выдаем покупки клиентам. Вещи, как правило, ждут оплаты не более месяца, а затем вновь поступают в продажу.
В тот знаменательный день Марк попросил моего разрешения сфотографировать отобранные украшения. Объяснялось это просто. Хозяйка — дама капризная, ей нужно иметь фотографии и время на обдумывание. Она будет брать половину того, что выбрано, или все, но не сразу. Пусть любуется и думает. Я не возражал. В конце концов, все мои работы попадают в ежегодный вестник. Ни один человек искусства, созидатель не делает тайны из своих произведений. В данном случае фото могло решить какие-то сомнения.
Спустя неделю Марк принес мне платежные поручения и забрал все отобранные изделия. Так началось наше сотрудничество. Мадам Бодрова появлялась здесь по два раза в месяц и на презентации каждой коллекции. Не все клиенты скрывают свое лицо. Многие любят красоваться на виду у публики. Когда Вера выбрала этот гарнитур, то в итоге они его не оплатили и он был продан другому человеку. Вы видите, что на задней стороне чека не стоит штамп «Оплачено». Так или иначе, все чеки оставались у Веры, но товар отпускался только на чеки со штампом.
— Она могла об этом не знать? — вмешался Мамонов.
— Я не делаю выводов, господин следователь. Я рассказываю историю. Каким образом к Вере попала подделка, я не знаю. Могу лишь сказать, что оправа сделана из золота, а вместо бриллиантов поставлен полированный хрусталь. Его можно разбить молотком. Алмаз вы не разобьете. Но родоначальником этой аферы мог быть человек, уверенный в том, что есть люди, способные сделать по фотографии безукоризненный муляж.
— Я вас понял, Давид Самойлович, и бесконечно вам благодарен за науку.
— Следователи тоже нуждаются в подсказках. Подумайте о другом. Может быть, мы не правы. Для успеха такой аферы нужно войти в безграничное доверие. В частности, к Вере Бодровой. Она доверяла адвокату огромные деньги для оплаты чеков и даже не проверяла, куда уходили эти деньги. Очевидно, речь идет о наличных. Колоссальные суммы. А без наличных Левину нет резона готовить подмену. Уверяю вас, муляж стоит недешево. Ювелир возьмет за работу над копией не меньше, чем за оригинал, выстраданный, выношенный, как под сердцем матери, и воплощенный. А по фотографии могут работать только виртуозы с авантюрным характером. Они испытывают азарт игрока, соревнуются. Тщеславие и одержимость ими движут. Эти люди всю жизнь доказывают, что они лучше, и я с этим не стану спорить. Так что обратитесь к исполнителю.
Ювелир во многом оказался прав. Поиски Рафика Буйновича не стали неразрешимой задачей. Через три часа Мамонов сидел в уютной гостиной четырехкомнатной квартиры огненно-рыжего хозяина с необъятным животом, орлиным носом и колким взглядом.
Увидев колье, он тут же сказал:
— А чем вы недовольны? Здесь нет изъянов, я несу ответственность за качество материала.
— Конечно, к работе нет претензий.
— еще бы! Я делал муляжи для первых леди великих государств. Мои дубликаты выставляют в Грановитой палате, когда оригиналы убирают в сейф.
— Это колье заказывал ваш племянник?
— Совершенно верно.
Мамонов предварительно отобрал фотографии тех украшений, на чеках которых не стоял штамп «Оплачено». И теперь он выложил снимки на столик перед хозяином.
— И эти украшения вы тоже делали?
— Нет. Я делал копии с этих украшений.
— А Марк говорил вам, для чего ему нужны копии?
— Конечно. Для выставок. Ценности не подлежат вывозу без таможенных издержек, а стекляшки можете таскать по странам сколько угодно. Марк вывозил образцы, и если ими интересовались, то покупатель оплачивал таможенные издержки. Все очень просто.
