скучал. Жена с внучкой уехали отдыхать на море, а дочь с мужем пустились в круиз на океанском лайнере. Сам же он, как и его коллеги, в разгар кризиса об отпуске не думал. У банкира было замечательное хобби. На втором этаже особняка под его «игрушки» отведена самая большая комната. Она представляла собой ландшафт с полями, горами, тоннелями, мостами, реками, деревьями, станциями и прочим. По железнодорожным путям ходили поезда. Пассажирские, грузовые, цистерны, платформы, груженные лесом и углем. Вагоны были размером не менее сорока сантиметров, составы тянулись метров на шесть-семь. Пульт управления диспетчерской находился в центре комнаты на стойке, круглой платформе, крутящейся на массивном стержне. Там же располагалось кресло и рычаги управления. На платформу вела крутая стальная лестница. По проводам проходил ток — работали светофоры, стрелки рельсов двигались. Все было сделано так тщательно и точно, что, глядя на пейзаж с высоты роста, казалось, будто ты пролетаешь на самолете над пригородом. Если заснять эту красоту на пленку, не отличишь макет от реальности. Тут была даже плотина, протекала река, воды которой крутили мельницу. За стеклянными стенами комнаты вставало и заходило солнце, появлялась луна и звезды, создавалась иллюзия дня и ночи. В вагонах поездов включались огни, у тепловозов зажигались прожектора, а у машин, стоящих на железнодорожных переездах, фары. Эта сказочная мини-страна управлялась с одного пульта-стола с сотнями тумблеров и кнопок, в которых нужно было разбираться не хуже любого работающего на настоящей дороге. Хозяин управлял шестью поездами одновременно — их скоростью, освещением, стрелками. В его власти было даже изменение погоды. Смешно сказать, но вряд ли среди обычных смертных нашелся бы отец, у которого хватило бы денег, чтобы купить сыну хотя бы один из самых скромных вагончиков. Никакой штамповки, все детали делались вручную. Самуил Яковлевич сидел в кресле и с наслаждением руководил жизнью на земле. Пока на точной копии. Он знал, что придет время и он станет хозяином подлинной жизни. Его макет создавался годами, тщательно, скрупулезно, и стоил заоблачных денег. Когда Фельдман уходил в «игровую комнату», он забывал обо всем на свете, мог пропадать в своем мире часами и днями, забывая о сне и еде. Он садился на трон и правил своим мини-миром, как самодержец. Банкир погружался в другое измерение и ничего не слышал вокруг себя. Никто не смел ему мешать. Никто не имел права заходить в эту комнату, пока он сам не выходил, усталый и удовлетворенный. Это было уже не хобби, а страсть.
Ранним утром, когда хозяин дома управлял своим миром, незваный гость с помощью крюка и веревки перелез через трехметровый забор, оглушил сторожа на воротах, пристрелил двух собак, сломал нос охраннику, дремавшему на крыльце, и подобрался к святая святых. Дверь распахнулась, раздался едва слышный хлопок выстрела. Тепловоз, шедший на высокой скорости, слетел с моста и потянул за собой вагоны, груженные лесом. Посыпались бревна. Катастрофа напоминала реальную.
Фельдман вскочил с кресла, обернулся и потерял дар речи. На него смотрел ствол пистолета, который держал сумасшедший.
— Слезай с престола, засранец! Власть переменилась!
Самуилу Яковлевичу в этом году отметили пятидесятилетие, и умирать он не собирался. Правда, выглядел он намного старше из-за своей грузности и седины, но со здоровьем, за которым следил, проблем не возникало.
— Что вам надо?
В ответ раздался второй выстрел, и стоящий рядом с Фельдманом плоский монитор разлетелся в куски.
— Вниз, гнида!
Других вопросов не последовало. У хозяина затряслись колени, цепляясь за стальные перила, он спустился по крутым ступеням. Скуратов схватил перепуганного хозяина и выпихнул через ближайшую дверь в соседнюю комнату, где были задернуты тяжелые портьеры и стояла невыносимая духота. Похоже, тут никто не жил и попасть сюда можно только через игровой зал, который запирался на сейфовую дверь с цифровыми замками. Теперь Скуратов понимал, кто проектировал хранилище в банке с индивидуальными ячейками.
Веня нащупал на стене выключатель, вспыхнула люстра. Судя по обстановке, это был архив. Вдоль стен стояли комоды с множеством ящиков, на ящиках висели таблички с номерами. Скуратов пробежал глазами по табличкам и на одной из них увидел цифры 810-890. Он не стал раздвигать шторы. Приказал:
— Сядь, придурок. Твоя жизнь в твоих руках. Если я не узнаю того, что хочу узнать, ты с кресла не встанешь. Твой труп потяжелеет на вес пули. Я человек нервный, импульсивный и не всегда могу себя контролировать. Одна оплошность, и ты покойник. На спасение не рассчитывай, мертвецы тебе не помогут.
Фельдман прошел к столу и рухнул в кресло. Он уже не мог держаться на ногах, они подкашивались, пол гулял, как палуба корабля во время шторма.
Скуратов уселся прямо на стол и поигрывал пистолетом перед носом банкира, тот вздрагивал, будто кто-то колол его иголками.
— Уберите эту штуку. Так я не могу разговаривать, — пересохшими губами пролепетал он.
Веня откинул полу ветровки и сунул пистолет за пояс брюк.
— Кто снял бриллианты с шеи Анны Гурьевой?
— Не знаю.
Репортер опять выхватил пистолет и прижал глушитель к горлу Фельдмана.
— Я предупреждал!
— Клянусь, что не знаю. Мы знаем только, что Гурьев взял его на прокат и в качестве залога оставил акции «М-Даймондс» на большую сумму. Гурьев не приносил бриллианты в банк и не хранил их в личном сейфе.
Скуратов убрал пистолет.
— Кто принес ожерелье в банк?
— Женщина. Молодая женщина. В воскресенье утром. Личность установить не удалось. Когда вы потребовали показать вам ячейки Гурьева и Печерникова, мы догадались о том, что вы ищите. Слух об ограблении уже передавался из уст в уста. Мы поняли главное. Вас наняла Алина Малахова для того, чтобы вы выкрали ожерелье и вернули его ей. Таким образом, ей не придется отдавать акции, оставленные Гурьевым. Гурьев становится банкротом и должен сесть в тюрьму. При таком раскладе ему остается только один выход — застрелиться.
— Оставив молодую вдову без гроша в кармане?
— Он никогда не заботился о своей жене.
— Вам нужно его кресло, но зачем Алине нужны акции?
— Сложный вопрос. Существует большая предыстория.
— Я должен это знать. Передо мной стена черного леса, мне нужна тропинка, ведущая из него. Выбора, Фельдман, у тебя нет. В лес без поводыря я не пойду, перестреляю всех, кто находился в поле моего зрения. Меня обложили красными флажками, как волка, но я никому не дамся в руки. Сам сдохну, но и вас с собой уволоку.
— Постараюсь быть кратким, — задыхаясь, прохрипел банкир. — Гурьев хорошо заработал на алмазах, когда возглавлял Хабаровский филиал. Тогда было открыто Ломоносовское месторождение, оно оценивалось в двенадцать миллиардов долларов. Добыча руды может вестись больше сорока лет со стабильной добычей в триста миллионов долларов в год, а в пиковые годы намного больше. Это двадцать- двадцать пять процентов как минимум от якутских залежей. Теперь для справки. Девяносто пять процентов добытых русских алмазов продаются в мире монополистом мирового рынка южноафриканским концерном «Де Бирс». В 2007 году договор с «Де Бирс» закончился и русская «АЛРОСА» хочет иметь самостоятельный международный рынок. Это хорошо. Но Хабаровское месторождение требует капиталовложений в семьсот пятьдесят пять миллионов. «Де Бирс» может дать деньги, но тогда ничего не изменится, он останется монополистом. Деньги надо изыскать в стране. Вот тут Гурьев подсуетился, он уже сумел неплохо заработать на якутских алмазах. Когда умер председатель нашего банка, общим голосованием мы избираем Гурьева. Он приезжает в Москву, но делает ряд непоправимых ошибок. Ему нужны легкие деньги. И он впутывается в аферу с «Афинсой». Не считаясь с нами, начинает вкладывать деньги в пирамиду. Вы знаете знаменитые аукционные дома «Кристи» и «Сотби». Так вот, «Афинса» стояла по уровню продаж на третьем месте и специализировалась на марках. «Афинса» находится в Мадриде. Но испанцы решили заработать на
